— Ну как, все могилы обошел? — Фи подняла взгляд на Донга.
— Когда-то, — улыбнулся Донг, — на этом месте стоял дворец одного из правителей династии Ли. Дворец назывался «Изумрудные покои», и правитель отдыхал там, наблюдая за рыбками в озере.
— Ну до чего же ты просвещенный человек! — Следы горьких раздумий словно ветром сдуло с лица Фи. — К тому же удивительно воспитан. Пошел, называется, прогуляться с девушкой! Бросил меня здесь на произвол судьбы, а сам исчез неизвестно куда.
Фи проворно вскочила на ноги. Донг продолжал с улыбкой смотреть на нее. Он увидел на лице девушки суровое, несвойственное ей выражение, которое как-то странно старило ее. Но уже через минуту перед ним снова была прежняя кокетливая, насмешливая Фи.
— Хотела посоветоваться с тобой об одном важном для меня деле, но ты этого не заслужил! Пойдем, я уже нагулялась.
11
Дома Донг застал только Биня, который сидел в саду, в тени гуайявы, и сосредоточенно плел корзину.
— Обедать будешь? — спросил он, не отрываясь от работы. — Брат уже поел и уехал по делам.
— А Быой еще не вернулась?
— Нет, иди ешь. Я поджидаю из школы На, зайду попозже. А Быой неизвестно когда вернется.
Братьям не сразу удалось найти такую удачную квартиру — за один донг в месяц; плюс к тому хозяин брался готовить им. Прошло уже немало времени, с тех пор как Бинь овдовел и у него осталось трое детей — все девочки. Старшая вышла за пильщика с причала Тем, так что теперь с Бинем жили только шестнадцатилетняя Быой и На, которой недавно исполнилось девять. Кормились за счет крохотного огорода. Кроме того, растили на продажу свинью, а в восьмом месяце лунного календаря высаживали кусты персика, дикого мандарина и цветы — этот товар шел нарасхват в предновогодние дни. Их деревянный дом, крытый соломой, выходил на берег озера, от которого в жару веяло прохладой. Одно неудобство — свиной хлев почти вплотную примыкал к дому. Из-за этого здесь не переводилась едучая мошка, а в жаркие летние дни от свинарника несся такой смрад, что у Хоя голова разламывалась от боли. Хозяин страдал желудком, и на плечи Быой легла вся тяжелая работа по дому. С раннего детства Быой не расставалась с коромыслом, видно, потому и осталась маленького роста. Солнце еще не взойдет, а она уже с коромыслом на плечах семенит по дороге на рынок своим упругим, спорым шагом. С рынка бежит на Соевую улицу, оттуда на Угольную — за пойлом для свиньи. А вечером нужно еще прочистить канавки, полить овощи, прополоть огород. И уже почти затемно тащится Быой по дороге к городу собирать навоз на удобрение. День-деньской носится она как заведенная, ни на минуту не присядет. И всегда ровна, приветлива. Быой любила поговорить с постояльцами и часто приставала к Хою с просьбой почитать ей вслух свои рассказы. Учиться ей не пришлось, зато она знала много песен, почему и пользовалась особым расположением Хоя. Чтобы младшую дочь не постигла участь Быой, Бинь по совету Хоя устроил девочку в начальную школу.
Донг ушел обедать. Ели они с братом обычно в своей комнате, ибо во всем, что касалось денежных расчетов, Бинь был крайне щепетилен; он и готовил и накрывал братьям отдельно. Кормил он их отлично и всегда вовремя. Сам с дочерьми ел когда придется и что бог пошлет.
Донг уже кончал обедать, когда шторки на дверях тихо раздвинулись и вошел хозяин. Он присел рядом с Донгом на длинную бамбуковую скамью, налил себе чаю, закурил и приступил к обычным расспросам:
— Ну, что нового пишут в газетах? Как там война?
— В России идут упорные бои. У немцев под Москвой несколько десятков дивизий, а взять они ее не могут: русские стоят насмерть. И морозы сейчас в России страшные. Все в снегу. Немцы тысячами мрут от холода. Недобрым словом «генерала Зиму» поминают.