Сутулый, молодой еще батюшка медленно вдохнул, выпрямился, расправляя плечи. И сразу оказался почти одного роста с бандитом, вгляделся в его лицо. Произнес неторопливо, продолжая смотреть главарю в глаза, будто читая там, как по книге:
- Вы совершаете сейчас самое страшное преступление по собственному счету, чтобы больше покаяться и больше потом прощение получить.
- Что за хню ты несешь?
Священник повел плечами.
- Многие преступники так делают, потому что надеются... надеются прочувствовать прощение после этого, потому что просто так у них ничего не шевелится в душе, потому что они не верят. Вы не верите. Но хотите поверить.
- Врешь, патлатый! Я не...
- Не преступник? А кто? - Перебил священник и перстом ткнул главаря в грудь. От легкого толчка грузный бандит покачнулся. - Не пойман - не вор, думаешь? Ты просто хочешь поверить. Хоть во что-нибудь. Тебе сколько лет?
Главарь усмехнулся, но густые брови его сошлись на переносице.
- Это все, что ты хотел мне сказать, батя? Ну ты наив! Думал на понты взять? Мне сорок три, и я не жажду стать сектантом. Я сразиться с ним хочу! Оскорбить, ограбить, показать, что не имеет Он власти надо мной!
Прихожане зароптали.
- Чего к батюшке прикопался, ирод? - крикнула смуглая женщина. - Бери добро и топай, а людей не трогай!
На лице главаря напряглись желваки, глаза сощурились. Он начал поворачиваться, но тут священник, метнув на паству предостерегающий взгляд, выбросил вперед руку, прижав ладонь к кожаной куртке.
- Чувствую: в груди твоей пустота, - произнес он. - Ты ничем не можешь ее заполнить, верно? Пьешь, ходишь по женщинам, убиваешь, дерешься, сквернословишь - для того только, чтобы почувствовать жизнь.
- А он прав, Мишаня, а? - хохотнул один из черных, с гладким, как стекло, черепом.
Плечи главаря напряглись, приподнялись, гнев окрасил щеки.
- Заткнись, Бритый, - бросил бандит угрожающе.
- Вы боитесь, боитесь этой пустоты. Она высасывает все силы, верно? - быстро продолжал священник. - Пьете снотворное, потому что не можете заснуть: одолевают мысли. Ужасные мысли. Иногда вы даже думаете застрелиться.
Лицо бандита окаменело. Протянув руки, он взял священника за грудки и встряхнул:
- Откуда знаешь, патлатый черт? Другие сказали? Те... преступники? Исповедались, небось? Душу раскрывали? Слабаки! - Последнее слово он прорычал. Священник попытался разжать пальцы главаря, но с тем же успехом он мог разжимать лапы погрузчика-лесовоза. А главарь притянул батюшку к себе, впился взглядом в обрамленные светлыми ресницами серые глаза. - Мысли читать умеешь? Может, ты святой? Или сам дьявол? А ну отвечай!
- Отпустите людей, заберите своих бандитов - и поговорим. Я вам все расскажу, когда останемся вдвоем.
- Навести порчу хочешь? Или оружие припрятано? Тебе со мной не справиться, болезный!
- Чтобы понять некоторые вещи, нужна сосредоточенность.
Главарь еще побуравил священника взглядом, затем толкнул обратно.
- Есть у тебя отдельная комната? Там и поговорим. А мои будут здесь твоих охранять, чтобы никто не сбежал и в полицию не стукнул. Эй, Сержант! Двери закрыты? Держите стадо под прицелом. Я скоро вернусь.
- Ты чего, Батя, мы здесь, что ли, торчать будем? - Бритый наклонился к главарю. - Мерзко как-то. Пялятся эти святые со стен... люди нервничать будут.
- Вы картин намалеванных боитесь? - Густые брови сошлись на переносице.
- Ты чего, Батя? Это ж иконы!
Священник указал в угол за алтарем:
- Давайте все вниз спустимся. В подвале служебные помещения, мы можем поговорить в моем кабинете. А люди в трапезной посидят.
- Ну веди. - И главарь повернулся к своим:
- Гоните баранов за мной. Спускайте по одному, отберите у всех телефоны. И ждите там.
Священник окинул взглядом встревоженную паству.
- Сохраняйте спокойствие, дети мои. Не провоцируйте. Все образуется. Мы в руках Божиих, и ни один волос не упадет с головы без воли Его.
- С тобой-то что сделают, отче? - спросил какой-то старик.
- Обо мне не беспокойтесь. Ступайте с Богом и верьте в милость Его.
И направился к скрытой от глаз служебной двери. За ним двинулся мрачный главарь. Бритый раздал указания, и бандиты начали подталкивать людей дулами автоматов.
- Пушку-то убери, ногу прострелишь, дьявол, - пробормотал старик.
- Я тебе! - беззлобно отозвался Сержант. - Сам к дьяволу скоро отправишься.
***
Внизу было влажно и студено, как в погребе. Каменные ступени освещались двумя электрическими лампочками. Священник толкнул вторую по коридору дверь: