- Не боишься? - прошипел бандит, приставляя ствол пистолета ко лбу священника.
- А чего бояться? Я свой смысл нашел, жизнью доволен. За малых сих, за которых в ответе, больше боюсь.
Голоса в коридоре то стихали, то поднимались вновь - там шел свой спор: о жизни, о боге.
Главарь замер посреди низкий комнаты. Бросив оружие на стол, застонал, схватился за голову, как будто невыносимо давили на него стены и потолок.
- Что делать-то хоть?! Я, выходит, зря церковь громил? Не накажет меня бог?
- Сам себя накажешь, - отозвался священник, поднимаясь и беря чайник с тумбочки. - Для того и громил. Чтобы наконец ощутить вину и покарать себя, от всего нажитого отказаться и наедине с собой остаться. Тогда и смысл можно найти. От пустоты нельзя отворачиваться.
Подойдя к раковине в углу, повернул кран. Зашумела вода, наполняя чайник. Поворачиваясь, батюшка дотронулся локтем до серой кнопки на стене, полускрытой висящим на вешалке пальто.
- Да невыносимо ее ощущать, пойми! Сам же ты... чуть в кагоре не утопил страх свой перед пустотой этой. А вера... ты про веру что-то говорил? Может, она поможет?
- Это один из смыслов. Бога нет, но если искренне поверишь - он появится. Для тебя лично, твой собственный бог. Твой собственный нравственный закон. Каким ты его сделаешь, таким он и будет.
Главарь сжимал и разжимал кулаки, обводя комнатку тяжелым взглядом.
- Я убийца, - сказал глухо. - Какой у меня нравственный закон, батя? Отца родного пришил в пятнадцать, когда выпороть меня решил. Я ему сказал, мол, не авторитет он для меня. Он за ремень взялся. Подрались мы, ну и я его и того... Убежал потом в другой город, с матерью не повидался даже. Так и померла она, ни разу не свиделись. Является иногда мне, головой качает... Скольких убил - и не припомню. Грабил, насиловал... все было.
- Сам себя простить не можешь, так на бога надеялся? - сурово сказал священник.
Главарь качнул головой. Плечи опустились, весь он обмяк, будто стержень вынули.
За дверями опять шаги, на этот раз идут несколько - даже бегут. Дверь слетела с петель с одного удара. В проеме возник Бритый с автоматом.
- Стой на месте, Мишаня! Эй, батя, иди сюда.
- Сдурели?! - рявкнул главарь. Рука потянулась к пистолету на столе. Бритый дернул стволом, направляя его на бывшего босса.
- Не хотим дом божий осквернять. Бес попутал, прости, батюшка! А ты в ад вали, сука грешная!
Ствол задергался, выплевывая пули.
Короткая автоматная очередь впилась в грудь, крупное тело перетряхнуло. Взмахнув руками, широко раскрыв глаза, главарь рухнул спиной на стол и кулем сполз на пол.
- Давай, батя, уходим! - махнул Бритый. Бандиты за его плечом согласно зашумели. Сумок с церковной утварью при них не было.
Священник отступил от распластанного на бетоне мертвеца.
- Это вы уходите, дети мои. Слышите? Вроде сирена, полиция прибыла. Давайте я вам черный ход открою. Спасибо за спасение души, дети, и постарайтесь не грешить больше, а я вас не выдам.
- Все под богом ходим, батя! - зашумели черные. - И тебе спасибо! Давай трупака заберем...
- Бегите, бегите, не утяжеляйте себя. Вот сюда, по коридору дальше... А мне надо первую помощь роженице оказать.
- Мы уже «Скорую» вызвали, не боись.
Одна за другой черные фигуры скрылись на узкой лестнице. Из трапезной выглянула паства.
-Как вы, батюшка?
- Все хорошо, дети мои. Все целы? Настасья не родила?
- Там Елена и Анна с ней, - сказал старик. - «Скорая» приехала?
- Двери отпереть надо, - вспомнил батюшка. - Идемте, я вас всех выпущу. По домам идите от греха подальше.
- Да эти ушли, мы полицию дождемся...
- Ну ждите наверху, там теплее.
Роженицу благополучно увезли. Вдали опять звучала сирена - врачи первой «Скорой», узнав про случившееся, велели всем оставаться на месте и вызвали еще две машины. Врач осталась в церкви со своим сундучком и уже измеряла давление старушке Анне Николаевне, с трудом оторвав ее от попыток собрать сброшенные бандитами свечки. Немногочисленные прихожане сгрудились вокруг врача и переговаривались вполголоса.
Священник вернулся в кабинет. Главарь сидел на полу, расстегивая сорочку. Кожаная куртка валялась рядом, продырявленная.
- Всегда броник ношу... - прохрипел бандит. - При моей жизни что угодно может случиться... уберег Господь, а? Для чего, как думаешь?
- Для покаяния.
Главарь хмыкнул и застонал, потирая грудь.
- Идти не могу, бежать тем более. Спрячешь? Крови тут нет, следов не оставлю.
Священник поджал губы.
- В тюрьме много свободного времени, чтобы в себя вглядеться и смысл найти.
- Смерть лучше тюрьмы мозги прочищает, батя. - Бандит кое-как поднялся, забрал оружие со стола, свернул кожанку дырами внутрь, перекинул через руку. - Ладно, до машины доберусь как-нибудь... медленно поеду. Где тут у тебя выйти можно не на глазах у всех?