Монтескье
Начните же тогда с того, что раздайте им деньги, которые вы предназначали для жалованья высокопоставленным лицам, министрам, тайным советникам вашего двора. Передайте им денежные вознаграждения, которыми вы осыпаете своих слуг, придворных и метресс. Поступите еще лучше: сложите с себя порфиру, которая является протестом против идеала равенства всех людей. Откажитесь от титулов «ваша светлость», «ваше высочество», «ваше превосходительство», которые, подобно кинжалам, пронзают любое гордое сердце. Назовите себя протектором подобно Кромвелю, но поступайте, подобно апостолам христианства. Живите в хижине бедняка, подобно Альфреду Великому, ночуйте в больницах, спите в постелях больных, подобно святому Людвигу. Легко выказывать христианское милосердие, когда жизнь окружена праздниками, когда вечером отправляешься в роскошную постель, да еще и с прекрасной женщиной, когда, засыпая и просыпаясь, ты окружен многочисленным услужливым персоналом. Будьте отцом страны, а не деспотом, патриархом, а не государем. Если эта роль вам не подходит, станьте главой демократической республики, принесите народу свободу, обеспечьте свободе доступ ко всем нравам и обычаям и делайте это с величайшей энергией, если это соответствует вашему темпераменту. Станьте Агесилаем, одним из Гракхов. Мне не понять, что вы ищете в этом изнеженном обществе, в котором все склоняются перед государем и приспосабливаются к нему, где всем умам придается одинаковая форма, а все души облачены в одинаковые костюмы. Я могу понять стремление к власти над людьми, но не над автоматами.
Макиавелли
Это все пустые речи, на которые нечего возразить. Однако такие тирады могут свергать правительства.
Монтескье
Ах, у вас всегда одна забота: каким способом вы удержитесь у власти. Если вы хотите доказать свою любовь к народу и свою заботу о его благе, от вас стоило бы потребовать лишь одного: чтобы вы на благо государства оставили свой трон. Народу, избранником которого вы являетесь, следовало бы выразить свою волю лишь для того, чтобы выяснить, как вы относитесь к его суверенитету.
Макиавелли
Что за странная мысль! Я для пользы самого народа не выполню его волю.
Монтескье
Откуда вам знать, что для народа полезней всего? Если вы подчиняетесь народу, по какому праву вы подчиняете тогда народную волю воле собственной? Если вас добровольно признали монархом не потому, что вы имели на это право, а потому, что этого требовала необходимость, на каком основании вы во всем полагаетесь на насилие и отвергаете разум? Вам следует постоянно заботиться об устойчивости вашей монархии, поскольку вы из категории тех людей, которые живут лишь одним днем.
Макиавелли
Одним днем! Я буду править всю свою жизнь, как, вероятно, и мои потомки. Вы изучили мою политическую, экономическую и финансовую систему. Не хотите ли познакомиться и с последними средствами, с помощью которых корни моего владычества проникнут в самую глубину почвы?
Монтескье
Не хочу.
Макиавелли
Вы не намерены меня более выслушивать. В таком случае вы побеждены — вы, ваши принципы, ваши ученики и все ваше столетие.
Монтескье
Если вы настаиваете, прошу продолжать. Однако пусть эта речь будет последней.
Создание профессиональной армии — Строительство колоссальных сооружений к вящей славе государства и деспота — Хлеб, зрелища и ордена для всех — Гражданин получает новый смысл жизни как слуга государства
Макиавелли
Я не стану касаться ваших колких речей. Здесь не место высокопарным заявлениям. Было бы явным сумасшествием, если бы к государю обратились со словами: не будете ли вы столь любезны покинуть свой трон на благо своего народа? Совершенно невозможно также сказать ему: так как вы обязаны своим существованием всеобщему избирательному праву, вы должны поставить себя в зависимость от колебаний воли народной и всегда быть открытым для любой дискуссии. Не в том ли состоит высший закон однажды завоеванной власти, что она утверждает себя, причем не только в своих собственных интересах, но и в интересах народа, которым она управляет? Разве я не принес величайшую жертву, которую только можно принести в современных условиях на алтарь равноправия всех граждан государства? Разве правительство, созданное на основании плебисцита, не является окончательным выражением воли большинства? Вы скажете мне, что такой принцип уничтожает свободу народа. При чем тут я? Этот принцип однажды появился. Можете ли вы назвать мне средство, с помощью которого мир можно избавить от него? А если миру от него не избавиться, можете ли вы мне назвать средство, как осуществить этот принцип в больших европейских государствах иным способом, чем передача власти в руки одного человека? Вы столь строго судите о средствах, применяемых правителями. Покажите мне другой способ, которым можно осуществлять власть, и если нет никаких иных способов, кроме абсолютизма, тогда скажите мне, как отделить эту власть от тех характерных несовершенств, на которые она обречена вследствие своего собственного принципа. Нет, я не стану новым святым Винцентом из Паулы, поскольку моим подданным нужен не человек с ангельской душой, а человек с сильной рукой. Я не стану и Агесилаем, Ликургом и Гракхом, поскольку живу не среди спартанцев и римлян. Я живу в обществе, жадном до удовольствий, в котором жажда зрелищ соединяется с милитаристским восторгом, обаяние грубой силы с привлекательностью чувственных удовольствий, в обществе, которое отбросило прочь авторитет Бога, авторитет отца, авторитет религиозных уз. Я не создавал мира, в котором я живу. Я таков, каков этот мир. В моей ли власти остановить этот распад? Нет, я лишь могу продлить его жизнь, поскольку мир развалился бы еще быстрее, если его предоставить самому себе. Я использую пороки этого общества, потому что я вижу в нем одни только пороки. Если бы оно имело добродетели, я использовал бы его добродетели. Если моя монархия и не соответствует строгим требованиям нравственности, все же нельзя не увидеть и тех реальных услуг, которые я оказываю людям. Возможно ли не признать мою гениальность, равно как и мое величие?