Такая вот история. А вот и вывод, который делает автор: «Этот народ ощущал большую тиранию тогда, когда был изгнан комедиант, чем тогда, когда у него были отняты все права».[51] Вам известен автор этих строк?
Монтескье
Меня это не волнует.
Макиавелли
Узнайте же самого себя, ведь это были вы. Что же можно спросить с меня, если я вижу вокруг себя только низких людей? И при моем правлении будут существовать комедианты, и они должны повести себя совсем уж дурно, чтобы я решился выкинуть их вон.
Монтескье
Я не уверен, что вы точно процитировали мои слова, однако я приведу вам цитату, за которую могу отвечать:
«Характер государя столь же сильно воздействует на свободу народа, как и законы. Он, как и законы, может превратить людей в животных, а животных превратить в людей. Если он любит свободные умы, то он будет управлять подданными, если же ему любезны низкие характеры, он будет управлять рабами».
Вот мой ответ. И если бы я сегодня хотел что-либо добавить к этой цитате, то сказал бы следующее: «Если нравственность, живущая в народе, изгнана от двора королей, там находит распространение бесстыдная продажность, проникающая лишь в души тех, кто связан с дурным правителем. Любовь к добродетели живет в сердцах народа, и власть ее так велика, что стоит только злому государю исчезнуть, как снова, благодаря силе, скрывающейся в самом предмете, нравственность возвращается одновременно со свободой во всех деяниях правительства».
Макиавелли
Красиво сказано и просто сформулировано. Вам только не повезло с тем, о чем вы тут сказали, по той причине, что в умах и сердцах моего народа я сам — воплощенная добродетель, даже более того, я — воплощение свободы, равно как и воплощение революции, прогресса, современного духа и, наконец, всего положительного, что только есть в культуре моей эпохи. Я не утверждаю, что меня уважают и любят, однако я утверждаю, что меня почитают, что народ буквально обожествляет меня, что мне, если бы я того пожелал, стали бы воздвигать алтари, поскольку судьба — и вы должны это понять — наградила меня даром воздействия на массы. В вашей стране обезглавили Людовика XVI, со всей искренностью, со всем пылом своей истинно честной души желавшего для своего народа только хорошего, а незадолго до этого возводили алтари в честь Людовика XIV, который о народе заботился меньше, чем о самой ничтожной из своих метресс, который по малейшему поводу отдавал приказ стрелять в толпу, в то время как играл с Лозоном в кости. Однако народная воля, на которой основывается моя власть, подняла меня много выше Людовике XIV. Я — Вашингтон, я — Генрих IV. Я — святой Людовик, я — Карл Мудрый. Я привожу в пример ваших лучших королей, чтобы оказать вам тем самым честь. Я одновременно — король Египта и Азии, я фараон, Кир, Александр, я Сарданапал. Сердца народа бьются сильнее, когда я прохожу в толпе. Народ, словно в опьянении, бежит вслед за мной. Мне поклоняются, как кумирам. Отец указывает на меня своему сыну, мать произносит в своих молитвах мое имя, молоденькая девушка поднимает свой взор на меня, вздыхая при этом и думая, что, если мой взгляд случайно упадет на нее, она когда-нибудь сможет покоиться на моем ложе. Если несчастного человека одолели заботы, он говорит: знал бы об этом король. Если кто-то хочет прибегнуть к мести и надеется на помощь, то он говорит: пусть об этом узнает король. Вообще же никого из тех, кто придет ко мне, я не отпущу, не осыпав золотом. Люди из моего окружения жестокосерды, склонны к насилию, часто заслуживают того, чтобы их подвергли телесному наказанию, но все и должно так обстоять. Ведь их ненавистный, презренный характер, их низменные стремления, произвол, их бесстыдная роскошь, их грязная похоть резко контрастируют с моим мягким нравом, с моими скромными привычками, с моим безграничным великодушием. Скажу вам, что мне будут поклоняться, как Богу. Если разразится непогода, резко возрастут пени, случится большой пожар, я устремлюсь на место действия, народ бросится к моим ногам, — он вознес бы меня на руках прямо к небу, если бы Господь дал ему крылья.
Монтескье
Что нисколько не помешало бы вам при малейших признаках сопротивления разогнать его с помощью оружия.