Она привыкла быть в центре внимания, гордилась магнетической силой соблазнительной внешности и способностью вызывать симпатии.
– С завтрашнего дня сажусь на диету, – заговорщически произнесла она за несколько минут до окончания обеденного перерыва, когда разомлевшие и расслабленные коллеги готовились отправиться по рабочим местам.
– Да-да, диета, это современно, правильно решили, Людмила Марковна. Гимнастика, массаж, воздержание от потребления углеводов. Я – за!
Игорь Леонидович просто так сказал, чтобы поддержать беседу, чтобы бросить публике кость, которую непременно кто-нибудь поймает и начнёт грызть. Ему в принципе без разницы, но не проявить должного внимания к заместителю начальника отдела он считал неприличным.
– Что, что вы сказали, Игорь Леонидович? Да как вы смеете! Намекаете на то, что я толстуха, что меня распирает от лишних килограммов? А сами-то, сами…
Люсенька часто-часто заморгала, сжала губки бантиком, демонстративно вытащила надушенный платочек с вышитыми вензелями инициалов – предмет небывалой гордости. Таких дорогих платочков с золотыми авторскими вышивками не было даже у жены директора.
– Слышали, все слышали, как он меня оскорбил прилюдно?
– Люсенька Марковна, бог с вами, я ничего такого не имел в виду, – принялся невольно оправдываться Игорь Леонидович, – но если вы настаиваете, я готов извиниться, компенсировать, так сказать, последствия необдуманной фразы. Мне, право, так неловко. Могу пригласить вас после работы на рюмочку чая в непринуждённой обстановке, например в кафе "Элегия", чтобы загладить вину.
– Ну, не знаю… зачем было выставлять меня на посмешище, зачем? Я считала вас человеком порядочным, интеллигентным, воспитанным, а вы… ещё это вульгарное двусмысленное предложение, достойное женщины лёгкого поведения. Зачем вы так сказали?
– Люсенька, золотце, честно говоря, я утратил нить нашего с вами конфликта. Напомните, с чего всё началось?
– Ах, так, он ещё издевается, – Людмила Марковна обвела насторожившийся коллектив требующим немедленного вмешательства коллектива взглядом.
– Люсенька, все знают, что у вас идеальная фигура. Какая к чёртовой матери диета, если у вас нет лишней жиринки, – попытался исправить положение записной сердцеед Дмитрий Георгиевич, мужчина, от благосклонности которого таяли женские сердца даже глубоко замужних женщин.
– Лишних, значит, нет, а какие есть… какие! Я настаиваю, вы обязаны сказать Б, если сказали А.
– Я и говорю. Вы же сами сказали, что с завтрашнего дня…
– Продолжайте, я сильная, я выдержу.
– Сказали, что садитесь на диету. Вам лучше знать, с какой целью, так сказать, обратились к аудитории с подобным заявлением. Вы же товаровед. Возможно, это был продуманный маркетинговый ход, рекламная акция, способ привлечь внимание к своей выдающейся персоне. Игорь Леонидович всего лишь пытался вас подбодрить, вселить в вас уверенность, сказать, что не бывает напрасных усилий, что он вас понимает и поддерживает.
– Та-а-к! А ничего, что я молодая женщина, что сравнивать моё многострадальное тело с рекламируемым объектом равносильно тому, что объявить меня товаром. И во сколько вы меня оценили? Я этого так не оставлю, вы пожалеете, что связались со мной!
– Причём здесь я. Решили худеть – дерзайте. Стройность излишней не бывает. У любого из нас есть пара-тройка избыточных килограммов. В этом нет ничего обидного. Коллектив всегда вас поддержит. Если необходимо – материально тоже.
– Нельзя же слова расстроенной полнотой женщины воспринимать буквально, – скорее из женской солидарности и чтобы закончить затянувшийся конфликт сказала Зоя Петровна.
– Вам нужно начать с себя, Дмитрий Георгиевич. Смотрите, как вы раздались в боках. Это неприлично. А обсуждать женские проблемы тем более.
– Чего обсуждать, – гаркнула во всю мощь своих лёгких Людмила Марковна, – какие такие мои проблемы. Вы с ума все посходили?! Переключайтесь на Дмитрия Георгиевича. Пусть он худеет, скоро в дверь влезать перестанет. Вот!
– Не ваше дело, милейшая Людмила Марковна. Жена меня и такого любит. Не нарывайтесь, мне тоже есть, чего рассказать… про вас…
– Но-но, не смейте смешивать меня с грязью, этот эксперимент может плохо для вас закончиться. Не забывайте, что я заместитель начальника отдела, что у меня есть право голоса. Идите и худейте, нечего меня обсуждать.