Подсмотренное только что потрясло Вадима до глубины души. Он не мог остановить полёт фантазии, невольно продолжая и расширяя зону поиска причин и природы непонятного волнения.
Сбой в настроенной годами матрице интимных размышлений, желание увидеть и почувствовать больше, чем предоставил случай, разрывал шаблонный способ мышления.
Недосмотренная грудь не давала покоя.
Вадим не мог понять, что именно так взволновало, какие элементы не вписывались в привычные рамки, почему так захотелось дотронуться именно до этого кусочка обыкновенной девичьей кожи, ещё раз увидеть улыбку, неловкость и растерянность?
А было ли оно, смущение или он сам выдумал этот элемент непорочного поведения, непременный атрибут целомудрия? Сколько ей лет, этой девочке, почему из троих наладчиков она выбрала именно его?
Вопросы, вопросы. Переживания, галлюцинации, эмоции.
Вадим вдруг физически ощутил, как сжимает руками яблоко груди, как слизывает с него солёную капельку, как вдыхает аромат спелой антоновки, как…
Стоп! Это начинает походить на безумие.
У его Софьи точно такие же груди – спелые, ароматные, тугие, такая же упругая кожа с мраморными прожилками, такой же щекочущий и пьянящий запах, тысячекратно более соблазнительная улыбка, манящие губы и много чего ещё, чего нет, и не может быть у этого случайного экспоната, в одно мгновение уничтожившего его целомудренность.
– Вы замужем, – не понимая зачем, спросил Вадим?
– Вот ещё! Что, понравилась? Приглашаешь на свидание? А чё, я согласна. Сейчас-то мне что делать?
– Сходите в буфет или отдохните в комнате релаксации. Только время в журнале отметьте. Меня Вадим зовут.
– Ляля… Лариса… Лариса Романовна… Семьина. Вам кофе взять?
– Да, пожалуй. Как я вас узнаю… без комбинезона?
– Очень просто, – девушка открыла забрало скафандра, – вот по этой родинке. А на левой руке будет браслет из бирюзы. Под цвет моих удивительных глаз.
Лариса послала Вадиму воздушный поцелуй и засмеялась.
– Странный ты, Вадик. Очень странный.
Мужчина упаковывал установку для транспортировки в ремонтный цех, перекатывая во рту имя Лариса, невольно рифмуя его: ириска, расписка, сосиска, пи…
Идиот! Как можно до такого додуматься!
Мысли как заезженная пластинка кружились по спирали, набирали высоту, но концентрировались на малюсенькой груди, на оживляющих их аппетитные изгибы сверкающих капельках пота.
Теперь ещё на губах, на родинке, на зелёных, голубых и лазурных оттенках смеющихся глаз, которые манили, словно порция мороженого в июльский полдень.
Вадим мысленно облизывался, чувствуя себя полным идиотом, утерявшим способность мыслить как верный муж и глава семейства.
Предпринимаемые им волевые усилия для восстановления добропорядочного фамильного статус-кво не приносили плодов. Напротив, чем настойчивее мужчина отсекал непристойные мысли, тем глубже и циничнее проникал, пока лишь мысленно, в безнравственную сферу, граничащую с порнографией, всё боле оживляя назойливую сексуальную голограмму, которая имела имя, фамилию и вполне осязаемую физическую оболочку.
Мужчина сам того не желая превращался в собственных глазах в похотливое животное, интеллект и рассудок которого был заключён в “чистую” зону, а материальное тело в “грязную”.
Вадим торопился, делал ошибки, забыл закрепить транспортировочные крепления, из-за чего опрокинул купол аппарата, слава богу, в зоне очистки, где сотрудники мылись и переодевались перед перемещением туда и обратно. Однако уборка пыли, ремонт и прочие операции затянулись часа на полтора.
Его эго всё это время было сосредоточено на ждущей в кофейне девушке, на её лице и груди, на том, что связующая их отношения нить слишком тонка, если вообще существует. Девушка могла не заметить и не разделить его воодушевления.
Лариса не дождалась. Её рабочий день закончился раньше.
Вадим ничего не знал о новой знакомой, кроме фамилии и имени.
Дома его раздражало всё: София, дети, безукоризненный порядок, даже ажурные трусики, бесстыдно выглядывающие из-под её домашнего халатика, который жена покупала специально для того, чтобы не снижался градус возбуждения супруга. Более того, Вадима бесил он сам, своё непонятное и неправильное поведение, над которым он утратил контроль.