Поднимаемся на четвёртый этаж ветхой пятиэтажки. Двухкомнатная квартира. Значит, есть кто-то, иначе, зачем пожилой женщине две комнаты.
Обстановка скудная, убогая, ветхая, сквозит дыханием времени, одиночеством. Не как у меня, когда детвора в доме, друзья есть, знакомые, родственники, а абсолютно беспомощного, тоскливого, горемычного.
Почему так?
–Дети-то у тебя есть?
– Есть… были… не здесь. Дочка с мужем и детворой в Мурманске. Не упомню, когда и видела последний раз. Наверно детишки уже выросли. Не знаю. Ничего о них не знаю. А сын в Москве. Большой человек, при должности, с положением. Гордость моя. С руководством страны как я с вами общается.
– А телефон, телефон, номер его, есть?
–Да, есть-то он, есть, только нельзя ему звонить, некогда ему – большой человек.
– Как же вы общаетесь с этим большим человеком, если ему звонить нельзя?
– А и не общаюсь. Года три назад, может и больше, не упомню уже, человек от него приезжал, денег сколько-то дал, спросил, не надо ли чего. А мне… зачем мне деньги? Пензия есть, на молоко и хлеб хватает.
– Всё-таки давайте номер, позвоню.
– Нет-нет, милок, не нужно его беспокоить. Привыкла я уже одна, так и помру. А хочешь, я тебе квартиру отпишу? Мне она уже без надобности.
– Мне тоже. Отпишете, а тот большой человек не ровен час объявится, меня обвинит в мошенничестве или в чём ещё. Оставим эту тему. Давайте думать, что дальше делать.
– И то верно. Да чего думать-то, так всё понятно. Сейчас Матвеевн придёт, соседка, ей, как и мне, девятый десяток, вместе всё и придумаем. Обычно мы и ходим вдвоём, только приболела она сегодня, а я и до магазина не дошла, чего нужно не купила.
– Это не беда. Сейчас мигом сбегаю. Чего надо то? Говорите – запишу. Может пока чай поставить, чтобы голову освежить?
– Не, чай мне нельзя, сердце не велит. Я воды или компотику.
Помог я ей переодеться в домашнее, обработал ушиб, сбегал в магазин, дождался Матвеевну и уехал с тяжёлым грузом на душе.
Вот оно, настоящее-то одиночество. При живых детях, при множестве внуков. А я-то разнюнился: слёзы, сопли, душа болит, сердце мается…
Тьфу! Такое одиночество, если сравнить – счастье немереное.
Тут же Лизку вспомнил. Не то, чтобы плохое или хорошее, просто примерил ситуацию на её неприкаянную душу. Как по ней будущий жребий прописан.По всем меркам подходит – нагуляется всласть, а тогда… разве что дети чересчур сердобольными окажутся.
Но это вряд ли: обидела она их, бросила, словно нечто ненужное, отжившее и носа не кажет. Как дети ту упавшую бабушку.
Лизке ещё страдать и страдать, если вовремя не одумается.
Да куда там…
Свобода, которая дороже семьи и важнее будущего.
А я думаю, она от себя убежала, заодно от ответственности. Некоторые до старости не взрослеют.
Это судьба. Рукотворная.
Что посеешь, говорят, то и пожнёшь.