Юноша припомнил недавний сон, улыбнулся про себя: не её ли видел там, на поляне?
Антон попытался воскресить в памяти ход событий того сна эпизод за эпизодом, причём удачно.
Он опять танцевал, раскачивая целиком всю поляну, и ждал, ждал, когда вновь появится дива, чтобы сравнить.
Состояние эйфории усиливалось ожиданием момента счастья, которое во второй раз он точно не упустит.
На том же самом месте, за мгновение до её появления Антона снова накрыла неудержимая эрекция, такая же, как тогда, только гораздо сильнее. Только теперь он был не один. И не спал.
Заливаясь краской, юноша пытался унять биение сердца, учащенное дыхание и взбухающее естество. Руки предательски дрожали, мышцы наливались свинцом.
Антон оглядывался по сторонам, представляя, что весь автобус смотрит на него, что все знают, что происходит. Его тело вибрировало с такой амплитудой, словно испорченная и основательно перегруженная стиральная машина, заставляя, чтобы унять дрожь, ещё сильнее прижимать к себе сидящую на коленях девчонку.
Возбуждение между тем нарастало.
Ему мерещилось, что пассажирка плавно приподнимается при каждом следующем всплеске спонтанных скачков взбудораженной плоти, но девушка спокойна, похоже, даже задремала.
Попытки сдержать приближение разрядки силой воли потерпели полное фиаско. Остановить запущенную цепочку физиологических реакций было невозможно.
Импульсы желания лишь усиливались.
Наконец напряжение вышло из-под контроля и пролилось горячим потоком, окончательно поставив на дыбы травмированный орган, что невозможно было не почувствовать даже через пальто, если только…
Если только девочка реально не заснула, что было бы сейчас просто спасением, просто чудом.
По нелепой случайности Часть 2
Антон изо всех сил пытался унять внутренний огонь.
Тщетно: его раскалённое дыхание исторгало жар, на котором можно было приготовить бифштекс.
Тело сотрясала и сотрясала активность невероятной силы.
Боже, как стыдно. Юноша даже не подозревал, что такое бывает. Он считал себя человеком выдержанным, стойким, тем более в общественном месте.
В этот момент раздался спасительный храп, её храп.
Попутчица вздрогнула, наверно испугавшись этого звука, и проснулась. Потянувшись, выгнула спину, несколько смущённо скосилась на Антона, улыбнулась.
– Неужели заснула? Согрелась, вот и разморило.
Антон благодарил судьбу за то, что случилось именно так, что она не почувствовала и не поняла пикантности тесного соприкосновения, когда на глазах у всего автобуса юноша фактически вступил с девушкой в интимную связь.
Слава Богу, тайно и она об этом никогда не узнает.
Антон сидел в мокрых липких брюках, чувствуя острый мускусный запах любовного секрета. Девушке подобный аромат мог быть неизвестен вовсе, но людей с опытом любовных связей обмануть было невозможно.
Вот до чего доводят нелепые фантазии. Хоть бы в деревню кто из новеньких девчонок приехал. Местных-то разбирают ещё в школьные годы. Даже познакомиться не с кем, не то что влюбиться и… и жениться.
Антону двадцать лет, а он до сих пор, как в деревне говорят – юнец недёржаный, мальчишка слопливый. Только что целованный.
Это не значит, что разрядка, оргазм ему неведомы. Как всякий любопытный юноша, он тоже тщательно и скрупулезно исследовал своё тело, его возможности. Но в непосредственном контакте с девушкой, точнее, при её невольном участии, это же… это совсем другое.
“Извините меня, милая барышня. Не хотел причинить вам зла. Так вышло. Нелепо и гадко. Только я не виноват. Ваш вид, ваш запах… плюс немного фантазии. Всё было так реально. Это молодость… молодость во всём виновата“
– Ну что, пригрелись голубки, – произнёс водитель, – приехали. Это и ваша остановка, девушка.
Озадаченно посмотрев друг на друга, ребята дружно рассмеялись.
Правда Антон больше от смущения: а ну как увидит девчонка на брюках следы его недавней неостывшей страсти. Это недопустимо. Такого… такого не должно случиться.
Антон тайком оглядел область ширинки на брюках, где, о счастье, ничего не проявилось, но на всякий случай портфелем закрыл корпус.
Забрав нехитрые пожитки, ребята соскочили в придорожной деревеньке, где по сторонам дороги стояли четыре покосившихся дома из почерневших брёвен, поросших грибами и мхом.