Семен Злотников
Разговоры с Богом
От автора:
Два женских и два мужских монолога для театра, связанных общим местом действия.
Правильно их представлять в предложенной очередности Если артист хороший, он может исполнить все четыре роли.
Тут не следует изображать тетек и дядек — получится пародия.
Тут правильный путь для артиста — «Я в предлагаемых обстоятельствах».
Лотерейный билет
Появляется очень плохо одетая женщина. В руках у нее лотерейный билет. Заметно, она крайне огорчена.
— Мы жили — подумай — чего не хватало? Дети, слава Богу, большие и сами работают, и не жалуются, и
ничего не просят.
Нам нашей пенсии на двоих — как говорят, проживем.
Квартиру почти уже выкупили, никому не должны.
Никому не должны — это главное.
И даже, скажу Тебе, стали копить на заграницу.
Когда это я могла хотя бы подумать про заграницу?..
По утрам просыпаюсь — от мыслей получаю удовольствие: дети-внуки здоровы, в гости приходят, по телефону звонят, с мужем не ссоримся…
Боже, чего еще нужно?..
Вздыхает.
Вообще, моя воля, ввела бы закон: чего-то уже имеешь — сиди уже!
Не проси и не требуй чего-то еще!
Повторяй, как молитву: довольна я, Господи, очень довольна, и больше, пожалуйста, ничего не посылай!..
На мгновение, словно задумывается.
Все-таки женщина своим нутром всегда лучше мужчины почувствует, чего можно делать, а чего — да лучше бы застрелиться…
Вот: муж подарил мне на мой день рождения пушистую турецкую кофту, крепкие испанские духи и билет — ТОТО-ЛОТО…
Кофта мне душу согрела.
От духов голова закружилась, как в молодости, бывало…
Но билет… хочешь, верь, хочешь, не верь — он меня сразу как будто обжег.
Только я до него дотронулась — так сразу и уронила.
Потом подняла — он опять улетел из рук.
Куда-то за старое кресло.
Мне стало странно.
Впрочем, всего на секунду.
Махнула рукой и тут же забыла.
Наверно, решила, билет и билет, да подумаешь, сколько их было…
Молчит.
Называется, после всего — не верь самой себе…
Молчит.
Ну, конечно, сначала мы радовались: шутка ли — двадцать миллионов выиграли, пятьсот девяносто четыре тысячи, триста пятьдесят восемь рублей, шестьдесят шесть копеек!
Не украли там где-то, не потом добыли — с неба упали!
Я быстро хороший ужин сделала, пошла звонить детям.
Но муж удержал и ласково попросил никого не звать.
Мол, побудем вдвоем, как когда-то.
И обнял меня — нежно-нежно…
Давно, я подумала, так не дотрагивался…
Грустно улыбается.
Я запалила сорок свечей — столько мы прожили вместе!
Вкусно его накормила!
Потом мы гулял вокруг нашего дома!
Потом пили чай с кофейным ликером и говорили о чудесах!
И так мы до самого утра — действительно, как когда-то!
Когда засыпали, он как бы сквозь сон попросил, по-хорошему, про миллион никому не рассказывать: ни чужим, ни соседям, ни, тем более, детям…
Мол, детей у нас четверо, говорит, двадцать миллионов разделить на четыре части — останется пшик…
То есть, говорит, никому ничего не достанется…
Улыбается грустно.
И тогда, и теперь не понимаю: почему на четыре?..
Детям четыре части, и нам с мужем часть — пять?..
И потом, все-таки целых двадцать с лишком миллионов!..
Молчит.
Дни идут, я прошу его, что ни день, разделить деньги между всеми поровну и пускай каждый тратит, как хочет.
А у него свой принцип: копейки, говорит, детям не дам, пока жив, даже копейки!
Опомнись — его умоляю — они молодые, им нужно помочь…
Помогай — говорит — а потом ты их увидишь! У меня будут
денежки — говорит — они на руках меня будут до смерти носить, а у них будут денежки — говорит — они плюнут мне в душу и даже не вспомнят, что жил на свете такой хороший папа!
Всхлипывает.
Меня? за добро? — удивляюсь — мои любимые дети?
Тебя — говорит — за добро, именно за него!..
Тихо плачет.