Сам собою напрашивается вопрос о том, почему, собственно, редакция "Социалистического вестника", во главе которой стояли высланные советским правительством меньшевики, являвшиеся открытыми политическими противниками и Троцкого, и Сталина, и Бухарина, должна была воздерживаться от издания документа, к тому же кем-то уже опубликованного. Можно подумать, что Бухарин хоть раз в своей жизни исходил из интересов меньшевиков. Уже по этой причине претензии Лариной к "Социалистическому вестнику" по меньшей мере не обоснованы.
Разговоры Бухарина с Николаевским
В конце февраля 1936 года Бухарин по постановлению Политбюро выехал в заграничную командировку для организации покупки у германской социал-демократической партии архивов нескольких немецких коммунистов, прежде всего архива Карла Маркса. Германские социал-демократы, часть которых после прихода Гитлера к власти эмигрировала во Францию, с одной стороны, нуждались в деньгах, а с другой — не считали, что архивы находятся во Франции в безопасности. СДПГ приняла тогда решение предложить советскому правительству купить архивы. Посредничать в этом деле должны были два русских меньшевика — Ф. И. Дан и Николаевский. Участие Николаевского было не случайно. Он пользовался всеобщим уважением как журналист и историк, репутация его как эксперта была бесспорна. Уже после прихода Гитлера к власти Николаевский осуществил вывоз архивов из нацистской Германии во Францию29. Понятно, что именно он и стал играть главную роль в переговорах (которые, впрочем, не увенчались успехом)30.
Но собирателя архивов Николаевского интересовал, конечно же, и сам Бухарин. Пользуясь формальным предлогом, обязанностью сопровождать Бухарина, Николаевский следовал за ним почти неотступно31. Историк Николаевский имел поразительную способность выуживать информацию из "интервьюируемого" им человека. Так было и в случае с Бухариным. Хотел Бухарин того или нет, но, неоднократно оказываясь с глазу на глаз с Николаевским, он вынужден был отвечать на его многочисленные вопросы32. Затем, оставаясь наедине с собой, Николаевский записывал бухаринские ответы. Так родилась легендарная запись Николаевским разговоров с Бухариным. Легендарная, поскольку, кроме Николаевского, этой записи так никто и не видел. В конце 1936 года Николаевский уничтожил запись из опасений, что она может быть выкрадена ГПУ и использована против Бухарина33.
Вправе ли мы поверить Николаевскому в том, что он беседовал с Бухариным, записал содержание разговоров, но уничтожил запись? Думается, что да. Прежде всего нет никаких оснований обвинять Николаевского в фальсификациях или преувеличениях34. И, наоборот, есть многочисленные свидетельства тому, что Николаевский не гнался за сенсацией. Здесь достаточно привести лишь один пример, имеющий отношение к Бухарину. В самом начале 1941 года, в период советско-нацистского сотрудничества, Николаевский писал в одном из своих писем: "В пятницу виделся с Оффи […] [Он] рассказывал о своих беседах с Бухариным и пр. (оказывается, Бухарин еще в 1935 г. предупреждал их, что Сталин тянет в сторону союза с Германией!)"35.
Через двадцать четыре года Николаевский коснулся этой темы более подробно: "Между прочим, в свое время Оффи, бывший секретарь [посла США в СССР] Буллита, мне рассказывал, что у Буллита летом 1936 г., вскоре после возвращения Бухарина из Парижа, была тайная встреча с Бухариным в поезде, по пути в Петроград, во время которой Бухарин ему рассказал, что Сталин ведет тайные переговоры с немцами. […] Я не писал об этом, так как меня интересует не сенсация, а материал о Бухарине. Но должен сказать, что Бухарин мне тогда [в 1936 году] говорил, что Сталин по вопросу о немцах стоит в Политбюро на особо осторожной [прогерманской] позиции"36.
Об этой встрече Бухарина с Буллитом Николаевский ни разу не упомянул публично. Нужно ли лучшее доказательство тому, что он умел хранить тайну. Только в декабре 1965 года, незадолго до смерти, он опубликовал в журнале "Социалистический вестник"37 воспоминания о беседах с Бухариным в 1936 году38. К воспоминаниям о Бухарине Николаевский подошел очень серьезно. Именно поэтому работа продвигалась медленно. Тот факт, что Николаевский был, по существу, последним из живших на Западе людей, которым удалось достаточно откровенно разговаривать с Бухариным, арестованным вскоре после возвращения из-за границы, вносил в работу еще и определенный эмоциональный оттенок39, хотя результатом работы Николаевский доволен не был. Ему все время казалось, что он рассказал не все и не так, как следовало40.