Наконец он решился.
- Они все мертвы, да?
- Кто?
- Ты пьяна. Как это - кто? Мы вообще про кого говорим?
- Много про кого. Про патруль клингонов. Про экипаж "Разведчика". Про Хана и солеранне. Кто тебя интересует? Клингоны мертвы, - кроме тех, кто не выходил из кораблей и успел удрать. Из экипажа "Разведчика" двенадцать человек погибли, тридцать четыре ранены. Вместе со мной на землю сошло больше половины экипажа. Солеранне... их никто не размораживал.
Боргес подумал, что сейчас ударит Грайне.
- Они погибли в этих своих капсулах?
- Нет. Остроухий умудрился вытащить их из бомб и доставить обратно на планету. Хана поймали и присоединили к ним. Он так и не узнал, что они живы. Он был в полном отчаянии.
- Почему... почему Остроухий его не убил?
- Я же говорила. Капитан схватил дозу радиации, и его спасли при помощи переливания крови солеранно. Ты же знаешь, как солеранне спасали друг друга и своих людей во время той войны.
- Да, а потом?
- Не знаю. Ты что, предпочёл бы, чтобы его убили?
Боргесу показалось, что Грайне смотрит на него сквозь прицел.
- Что ты несёшь? Конечно, нет. Просто этот народ...
- Да знаю, - отмахнулась Грайне. Взгляд её смягчился. - Ты меня не пугай, дорогой. Я как-то очень не хочу пожалеть о том, что я тебе вываливаю такие вещи.
- Ты не пожалеешь. Это всё, что ты хотела мне рассказать?
- Факты - все.
Боргес увидел, как Грайне на глазах ссутулилась и потускнела. Порыв прошёл, острая, яростная необходимость друг в друге стремительно таяла, скоро пронесётся ночь, и он уедет, и каждый уйдёт в свою жизнь. Он вдруг осознал: да, именно необходимость друг в друге, не только нужда Грайне посоветоваться в трудный момент... ему тоже было надо - быть нужным ей. Пусть и редко. Пусть так. Но теперь эта нужность друг другу исчерпывалась... и пришла горькая тоска. Он не ожидал, что так будет. Раньше бывало иначе, но ту же самую взаимную нужность он всегда ощущал как драгоценность, как будто ты несёшь полный до краёв стакан прозрачной родниковой воды и боишься пролить... Сейчас её было намного, неизмеримо больше, и она тоже заканчивалась. И от этого хотелось взвыть.
- И... чего же ты хочешь?
- Не знаю. Остроухий не смог их убить, но и решить проблему солеранне тоже не смог. Фактически он оставил решение другим поколениям: мол, вот информация, думайте сами, что делать. А делать придётся. Криокамеры устаревают, их можно заменить... но тела изнашиваются даже в них, и даже тела солеранне. Оставить их там - тоже означает убить, и каждый, кто знает и соглашается на это, присоединяет свой голос к тем, кто триста лет назад вынес им смертный приговор. Я - знаю. И я не хочу. Ты теперь тоже знаешь.
Боргес внешне оставался спокоен.
- Ты решила возложить на меня это знание? Заставить тоже знать и принимать решение - безразлично, действием или бездействием?
Грайне возмущённо выпрямилась.
- Ты за кого меня принимаешь?! Ты считаешь, что я такая же, как Рене?
Боргес поднял руку, и она замолчала.
- Нет, не считаю. Причём тут она? Помнится, мы договорились вопрос о ней не поднимать, так что не будем об этом.
Грайне пожала плечами, но возражать не стала.
- Хочешь, я скажу, что сейчас творится в руководстве космофлота? - спросил Боргес.
- Зачем?
- Они поняли, что их чуть было не втравили неподготовленными в войну с клингонами. С самым сильным космофлотом из окрестных планет. Они в растерянности. Они не хотят воевать. Они включили дипломатию.
- К чему всё это?
- К тому, что солеранне в свои времена тоже не хотели воевать. Они хотели просто жить. Они повели за собой в эту простую жизнь множество людей. Поэтому они смогли контролировать треть планеты. Поэтому народ был бы в ярости, узнав об их казни, и снёс бы тех, кто это сделал. Но не сложилось.
- К чему всё это?
- Если вернуть солеранне к жизни, мы все будем на одной стороне, к тому же, живыми они гораздо полезнее. Живыми - и свободными. Думаю, загнанный в угол Хан это достаточно доказал. Надеюсь, тебе удастся внушить это тем, кто отвечает за состояние криокамер.
- Мне?!
- Скажи, пожалуйста, ты давала подписку о неразглашении?
- Относительно чего?
- Относительно того, что было с "Разведчиком".
- Нет. Если бы дала, я бы сейчас с тобой не разговаривала.
Боргес помрачнел.
- Да. Ты бы либо молчала и улетела на "Разведчике", либо сошла на землю и была бы мертва. И это только подтверждает то, что я сказал. Руководство космофлота не хочет войны.
Грайне посмотрела на часы.
- Тебе скоро вылетать на работу. Ты даже успеешь поспать.
Боргес покрутил в пальцах бокал. У него ещё оставалась янтарная гадость, у Грайне не было ни капли.
- Постарайся быть убедительной. Как сейчас.
- Спасибо.
- Не за что.
- Нет, - Грайне встала. - Есть за что. Очень, очень есть за что.
***
Она пыталась найти работу, рассказывала сыну его любимые сказки про мутантов, навещала в больнице тех, кто был ранен на "Разведчике" - и злилась. Злилась на Боргеса, который поманил немыслимо хорошим разрешением запутанного вопроса, показал сияющую дорогу в небо - и ушёл, снова нырнул в свою жизнь, в которой ей не было места. Злилась на военных, которые тянули и откладывали разговор с ней, невнятно объясняя причины. На себя, - потому что снова и снова перебирала свои действия, пыталась понять, всё ли она сделала, что могла, и всё ли было так. Ей везде было плохо, дома ли, на улицах, в офисах, опора под ногами исчезла, уверенность таяла, деньги тоже, и лучше всего она чувствовала себя с теми, кто был заключён в больничных палатах после безумной авантюры. Там, в белом свете, за окнами, выходящими на простор, были те же - и такие же, как она. Там - они были на одной волне, там можно было ничего из себя не строить, а быть собой, быть такой, какой тебя привыкли видеть. Она не сразу решилась говорить о несправедливости по отношению к солеранне, - поначалу просто жадно впитывала эмоции тех, кого, как и её, подставили, и кому пришлось заплатить за это здоровьем... да и работой тоже. Она с радостью увидела, как никто не жалеет о том, что "Разведчик" улетел без них. Да, ей завидовали в том, что она может свободно уйти из палаты, пусть и на очередное собеседование, пусть она и висит в воздухе... но зависть, как и ненависть, могла двигать вперёд - или иссушать и грызть изнутри. Здесь были люди, которые, освободившись из больницы, пойдут делать так, чтобы в их жизни стало не хуже, чем у того, кому они завидовали, - и поэтому Грайне могла приходить к ним снова и снова.