Прощаясь, он подаст мне влажную руку. И я пожму. А еще через день услышу, что он улетает в отпуск на Сен-Барт.
— Эспрессо, — объявляет Надежда.
— Воистину, — отзываюсь я машинально. Nadja чуть заметно поднимает ресницы. Я даже не хотел с ней шутить, разве что по привычке. У нее красивая грудь и длинные тонкие пальцы, почти аристократические. Не слишком разбавленная барская кровь, думаю я. Должно быть, прабабка пошалила с кавалерийским офицером.
Бедная Nadja. Она могла бы подавать кофе в постель любого нефтебарона. Ее вина только в том, что она появилась на свет далеко от Москвы, в тех местах, где, если по-честному, давно уже не ждут никаких Надежд.
В какой-нибудь Сызрани.
Почему-то мне становится весело. Чтобы это скрыть, я листаю входящие сообщения на своем телефоне.
"Спасибо котик целую".
Это был писк благодарности. Поцелуйчик за молескинчик. Дохрена ценный подарок, что ни говори.
Пришлось потратить два подарочных купона. Презент от редации СМОГа.
Мо-ле-скин. Кто его знает, что это значит. Кожа мула? А может, моллюска? Можно было бы посмотреть в википедии, только лень.
Она говорит: "погуглить". "Погуглю". Смешно звучит. "Я тебя гуглю, милый".
И кто только всю эту шнягу внедряет в неокрепшее сознание — MTV, что ли? С них станется. А может, им проплатил рекламу сам этот крутой парень, основатель Google, который якобы русский? Тот, который Россию называет северной Нигерией?
Впрочем, какая нахрен разница.
Сколько раз сам себе говорил: не бери в голову лишнего. Не задавай пустых вопросов, пусть даже и в формате внутреннего монолога. Не загружай мозги своему ангелу-хранителю. Он и так уже малость прих…ел от твоих проблем.
У нас есть вопросы более серьезные, котик, ты же помнишь. Например: с какого перепугу Мамочка вдруг стала такой догадливой?
Давай-ка разберемся хотя бы с этим, мой дорогой ангел-хранитель. Ты же профессионал, я знаю. Ты сохраняешь стенограммы разговоров.
"Почему ты никогда не можешь сказать, о чем ты думаешь?"
(Или еще что-то такое она спросила, какую-то очередную глупую заумность. Инстинкт бабы-собственницы. Ей мало получить твой член. Она не без оснований полагает, что мозг тоже для чего-то нужен).
"Ни о чем".
(Это я сказал. И ведь даже врать не пришлось).
"Я трижды просила тебя уменьшить звук телевизора".
(Это она снова хотела напомнить, кто в доме хозяин. Увы, увы).
"Извини".
"То есть, ты настолько ушел в свои мысли, что не слышал".
"Я извинился".
"У тебя кто-то есть ещё!"
(Выпалила она довольно метко. И вот тут-то…)
То есть — уже без скобок: и вот тут-то мне следовало прислушаться к ее словам получше.
Проблема в том, что я ненавижу ее голос.
А тогда я всего лишь подумал: может, она что-то узнала о Гвендолен?
"Ты поворачиваешься [т5]на стуле ко мне лицом, это если у тебя крутящийся стул на рабочем месте. Если обычная офисная каракатица — поворачиваешься просто. У нас мало времени, напоминаешь ты, пара минут, или вообще одна. Мы не успеем, что ты придумала, говоришь ты ещё. Я не отвечаю, я соглашаюсь, пусть минута, шестьдесят секунд, шестьдесят слов.
Опускаюсь на колени, это удобно. Расстегиваю ремень, разбираюсь с ширинкой, пусть она сегодня будет несложной, а то эти "на болтах", сам понимаешь, утяжеляют процесс. С нежностью рассматриваю твой член, я бы уделила этому больше времени, но секунд и слов мало, приветливо нацеливаюсь воронкою рта, можно застонать, да, скользя вниз-вниз, или оставаться на гладкой головке, создать ей некоторый вакуум, пальцы вниз, положи мне руку на теплый затылок и по желанию участвуй в процессе, мало времени, чтобы не сбиться, я считаю про себя: пятьдесят шесть, пятьдесят семь, горячий фонтанчик в середину нёба, я глотаю, естественно, шестьдесят… шестьдесят секунд, шестьдесят слов. Ты меня целуешь? Тогда шестьдесят… две?"
Письмо от загадочной Гвендолен отправлено, завтра мне обеспечено некоторое Его волнение и даже пыл, ладно, об этом позже.
Стою в ванной комнате, пришла умыться на ночь, но привычно подумав о Нем, привычно взволновалась, привычно расстроилась и больно прикусила нижнюю губу. Тоже привычно.
— Какого черта![t6]
— Извини, дорогой, помешала?
— А как ты думала, какого хрена вообще врываться к человеку, когда он принимает душ?
— Но ты не принимаешь душ.
— Правильно, а что я, по-твоему, тюлень на арене цирка? Ты будешь глазеть, а я крутить на носу мяч?
— Извини, я ухожу.
— Нет, нет, теперь постой! Что ты себе думаешь, ты вывела меня из себя, а теперь я должен беситься один? Нет уж, ты теперь послушай, что я тебе скажу!
— Я слушаю.
— Никогда, никогда! Никогда не заходи в мою ванную!
— Начать с того, что эта ванная — Марианнина.
— Да! Давай, скажи, что моего тут ничего нет! Нет, ты скажи! Что я себе на говенное чугунное корыто не заработал!
— Это джакузи из акрила
— А мне плевать! Никогда! Не заходи! Если! Я! В ванной!
— Ты сумасшедший. Так кричишь. Я ушла. Всего хорошего.
— Ну и вали! Давай отсюда! Скатертью дорога! Поднимаюсь на цыпочки, цепляю пальцем смешную резиновую шапочку в форме растаманского берета, она оранжевая, с выпуклыми цветочками, очень удобная, если я намочу волосы, то завтра придется тратить на их укладку десять минут, у меня нет этих десяти минут. Очень люблю эти колкие струйки от душа, разбивающиеся о мою кожу, в эти моменты я не думаю ни о чем, а живу по привычке, это гораздо удобнее и совсем не больно.
Сегодня наткнулась у театральных касс на старинного приятеля с комедийной фамилией Ртов, уже много лет он перестал разговаривать на русском языке, предпочитает английский. Какой-то глубокий внутренний конфликт. Ртов оторвался от бесконечного набирания смс, дважды сморгнул и сказал:
— Hi, how are you?
— Fine.
— Good to see you. Are you going to the show?
— Yes.
— Good. See you there.
— Bye.
Посмотрел поверх очков, криво улыбнулся, как и всегда. Последний раз мы виделись со Ртовым года три назад. Билеты я купила. Давно хотели сходить с Ним именно в "Современник".
Вообще какой-то день. Неудачный. Есть у меня клиент один, в какой-то степени ключевой. И вот что-то случилось с ним. Какие-то глубинные инстинкты проявились, когда маленький мальчик, вытесняя здорового мужика, принимает решения.
Собственно, этот маленький мальчик возьми да и поставь ультиматум — чтобы лично меня не было на переговорах. Выразил желание подписывать документы "только с мужчиной", как это мило. Была вынуждена принять требование, и на деловую встречу не пойду. Отправится мой заместитель Сандро, золотой мальчик, московский грузин в тетьем поколении. Но как же это смешно! Некоторое время я чертовски хотела спросить ключевого клиента: неужели трусость — основная ваша бизнес-черта? Конечно, не спросила. Во-первых — выше этого всего, а во-вторых — все понимаю. Как это иногда утомительно — все понимать.
Слышу телефонный звонок, разумеется, это подруга Эва, бывшая эстонка. Она отличается тем, что звонит мне исключительно в неудобные моменты, голова в пене, тело в воде, ноги в креме, руки в масле.
Дорогой мой дневничок, весь день мечтала о свидании с тобой. Моталась по городу, как подраненная, до нового года еще палкой не докинуть, а какие-то придурки уже продают елки и уркашают фонариками березы. Ну, против украшенных берез я ничего не имею, так гораздо прикольнее. Нового года не хочу, даже не знаю.
— Я так устала, просто как-то ужасно устала.
— Не ной. Эн эн.
— А ты никогда мне ничего не отвечаешь! Не отвечаешь!
— Да просто я пытаюсь сообразить, чем ты таким занималась, любовь моя, что бесконечно устала.
— Ехала. Ела ещё. Квартиру твою убирала.
— Ага. Просто сновала с баллоном Мистера Мускула. А Тамара Петровна тем временем, развалившись в кресле, пила мой коньяк.