Эхо. Разум.
Юноша. Значит, если исполнять свои обязанности, как должно, то и священство прекрасно?
Эхо. Ясно.
Юноша. Что приобретается при монаршем дворе вскоре?
Эхо. Горе.
Юноша. Но немало придворных сулят себе богатые прибытки.
Эхо. Прытки.
Юноша. Но люди глядят на них с восхищением, когда они вышагивают с головы до ног в шелке.
Эхо. Волки.
Юноша. Изнутри, значит, глиняные, хоть и золотые снаружи?
Эхо. Хуже.
Юноша. В твоих глазах и военные поди не выше?
Эхо. Мыши.
Юноша. А что скажешь об астрологах, которые предвещают грядущее, утверждая, будто им ведомы все небесные знаки?
Эхо. Враки.
Юноша. Грамматики трудятся упорно.
Эхо. Вздорно.
Юноша. Что пожелаешь законоведам?
Эхо. Беды.
Юноша. Кем я стану, если займусь ремеслом?
Эхо. Ослом.
Юноша. Выходит, что все труды худы, каждый в своем роде?
Эхо. Вроде.
Юноша. А если останусь верен Музам, буду я счастлив в прочем?
Эхо. Очень.
Юноша. Но что наставит меня в благочестии, драгоценнейшем среди качеств нашей природы?
Эхо. Годы.
Юноша. А я уже десять лет гну спину над Цицероном!
Эхо. Ονε! [446]
Юноша. Что ты все бранишь меня ослом?
Эхо. Поделом.
Юноша. Ты, наверное, имеешь в виду, что скверно налегать на одного Цицерона[447], забросив остальных писателей как будто нарочно?
Эхо. Точно!
Юноша. Чего же заслуживает человек, который ради Цицерона забыл обо всем на свете?
Эхо. Плети.
Юноша. Если бы я отошел подальше, ты было бы поречистее, правда?
Эхо. Правда.
Юноша. Не по душе мне твои двусложные ответы.
Эхо. Где там!
Юноша. Начал я первый, зато последнее слово твое.
Эхо. Мое.
Юноша. Так ты полагаешь, мне хватит разума, чтобы не наделать себе в жизни вреда?
Эхо. Да! Да!
Юноша. Хочешь, чтобы я ушел — не скрывай.
Эхо. Ступай!!
ΠΟΛΥΔΑΙΤΙΑ, или пестрое застолье
Спуд. Эй, Апиций, погоди!
Апиций. Не слышу и слышать не хочу.
Спуд. Погоди, говорю, Апиций!
Апиций. Что за докучливый человек такой?
Спуд. У меня важное дело к тебе.
Апиций. И я спешу по важному делу.
Спуд. Куда?
Апиций. К обеду.
Спуд. Именно об этом я и хотел с тобою поговорить.
Апиций. Сейчас недосуг: твоими разговорами не наешься, а там покамест все съедят.
Спуд. Ты не опоздаешь — я провожу тебя, и только.
Апиций. Ладно, говори, но в двух словах.
Спуд. Я очень хочу устроить такое застолье, чтобы угодить всем гостям, а недовольных чтобы не было ни одного. В этом искусстве ты первый, вот я и обращаюсь к тебе, словно к оракулу.
Апиций. Получай ответ, и вдобавок, по древнему обычаю — εμμετρον[449]:
Спуд. Но это торжественный пир, мне нужно принять многих сразу.
Апиций. Чем больше назовешь, тем больше будет недовольных. Знаешь ли ты хоть одну комедию, так хорошо написанную и сыгранную, чтобы пришлась по сердцу всему театру?
Спуд. Ну, пожалуйста, Апиций, любимец Кома[450], помоги мне советом! А я вперед буду чтить тебя, как бога.
Апиций. Тогда вот тебе мой первый совет: не хлопочи о том, что невозможно.
Спуд. О чем именно?
Апиций. Чтобы угодить всем, кто сядет за твой стол. Вкусы слишком разнообразны.
Спуд. Ну, хоть чтобы недовольных было как можно меньше!
Апиций. Зови немногих.
Спуд. Нельзя.
Апиций. Зови равных и подходящих друг к другу умом.
Спуд. И это мне невозможно. Хочешь не хочешь, а придется позвать многих, и самых несходных, — даже людей разных племен и языков.
Апиций. Хм, боюсь, ты не на пир соберешь гостей, а на брань, и легко может выйти та же забава, которая, как рассказывают евреи, приключилась на постройке Вавилонской башни[451]: кто-нибудь попросит холодного, а ему поднесут горячего.
Спуд. Помоги, умоляю! По гроб жизни буду тебе обязан!
Апиций. Что ж, коль скоро выбора нет, в дурных обстоятельствах дам тебе хоть доброе наставление. Веселье за столом во многом зависит от того, как гостей рассадить.
Спуд. Истинная правда!
Апиций. И лучше всего будет, если места распределятся по жребию.
Спуд. Прекрасный совет.
Апиций. Далее, смотри, чтобы блюда не путешествовали вдоль стола, описывая линию вроде буквы «сигмы»[452] или, вернее, вроде змеи, и чтобы не переходили из рук в руки, как миртовая ветвь на пирах у древних[453].
Спуд. Как же быть?
Апиций. Каждой четверке гостей ставь три блюда с четвертым посередине — так ребятишки на три ореха кладут четвертый, — и в каждом блюде пусть будет другое кушанье, чтобы всякий мог выбрать то, что ему нравится.
Спуд. Хорошо. А сколько должно быть перемен?
Апиций. Сколько частей в речи оратора?
Спуд. Пять, если не ошибаюсь. [454]
Апиций. В пьесе сколько действий?
Спуд. Это я у Горация читал[455]: «Пять, не меньше, не больше».
Апиций. Вот столько же раз и блюда переменишь, чтобы вступлением был суп, а заключение, или эпшиэг, состояло из разных сладостей и плодов.
Спуд. Какой порядок в переменах ты одобришь?
Апиций. Тот же, что Пирр[456] — в боевом строю.
Спуд. Что ты имеешь в виду?
Апиций. Как в речи, так равно и за столом вступлению приличествует изысканность, а прелесть эпилогу сообщает скорее разнообразие, нежели пышность. Что же до трех средних частей, здесь следует держаться Пирровой науки: на флангах расставь лучшие силы, средину строя займи чем-нибудь попроще. Тогда тебя и в скупости никто не заподозрит, и хвастливое изобилие никому не будет докукой.
Спуд. О еде — довольно. Теперь научи, как пить.
Апиций. Бокалов никому не ставь, но вели слугам, чтобы они разузнали у гостей, какое вино кому по душе, и живо подносили каждому, что он пожелает. Отсюда будет двойная выгода — пить будут и меньше, и с особенным удовольствием, оттого, во-первых, что чаша всякий раз будет налита заново, а во-вторых, и оттого, что никто не станет утолять жажду, которой нет.
Спуд. Совет, поистине, превосходный. Но как бы сделать, чтобы все веселились?
Апиций. Это отчасти в твоих руках.
Спуд. Не понимаю.
Апиций. Ты ведь помнишь:
Спуд. Это ты к чему?
Апиций. К тому, чтобы ты встречал гостей радушно и заговаривал с ними весело, всякий раз приноровляя свою речь к возрасту, расположению духа и характеру гостя.
Спуд. Подойду ближе — может, пойму лучше.
Апиций. Ты знаешь языки своих гостей?
Спуд. Почти что всех.
Апиций. Время от времени заговаривай с каждым на его языке, а чтобы застолье оживляли приятные рассказы, смешивай разные предметы, но лишь такие, которые всем доставляют радостные воспоминания, огорчить же не способны никого.
Спуд. О каких предметах ты толкуешь?
Апиций. У всякого человека особый склад натуры, и эти особенности ты вернее разглядишь сам. Я коснусь немногих случаев, и то в общем. Старики любят вспоминать про то, что многими забыто: они преданы далеким временам, когда были молоды сами. Почтенным матерям семейства приятно освежить в памяти те годы, когда к ним сватались женихи. Моряки и все прочие, кто посещал дальние страны, охотно рассказывают о том, чего никто не видел и чему каждый дивится. Милы, как гласит пословица, и воспоминания о пережитых бедствиях, — если, конечно, они не были сопряжены с позором, — например, о войнах, путешествиях, кораблекрушениях. Наконец, каждому приятно поговорить о своем искусстве, о тех вещах, в которых он сведущ и опытен.
Это самые общие черты. Особенные же пристрастия людей нельзя ни описать, ни перечислить, но вот для примера: один жаден до славы, другой хочет прослыть ученым, третий радуется, если его считают богачом, тот разговорчив, этот немногословен, иные угрюмы, иные любезны. Есть люди, которые не желают выглядеть стариками, хоть они уже стары, а есть и такие, которые хотят казаться старше своих лет, в надежде вызвать изумление тем, как хорошо они сохранились. Есть женщины, которые довольны своею наружностью, есть и дурнушки. Разобравшись в этих пристрастиях, ты легко направишь беседу так, чтобы она была приятна любому, и обойдешь все, что может вызвать тягостное ощущение.
447
Это первый открытый выпад против фанатиков гуманизма, «Цицероновых обезьян», тупых и слепых в своем педантизме подражателей античным образцам, против тех, кто не желал считаться с требованиями жизни, мертвое предпочитал живому. Два года спустя Эразм опубликовал большой сатирический диалог на эту тему — «Цицеронианец».
448
Спуд примерно можно перевести как «усердный», «серьезный». Апиций — см. прим. к «Разговору нищей братии».
451
По библейскому преданию, люди, у которых был тогда «один язык и одно наречие», решили построить башню высотой до небес; но бог «смешал их язык», так что они перестали понимать друг друга, и «рассеял их… по всей земле» («Бытие», XI, 1—9).
453
У греков было в обычае за пиршественным столом петь по очереди, и тот, чья очередь приходила, поднимался с места и брал в руки ветку мирта, а закончив, передавал ее следующему. В «Адагиях» Эразм объясняет, что миртовую ветвь брали вместо музыкального инструмента те, кто не умел аккомпанировать себе на лире.
454
Теория красноречия разделяла речь на следующие части: вступление, повествование, расчленение [предмета речи], спор, заключение (эпилог).
456
Пирр (ок. 318—272 гг. до н. г.) — царь Эпира, крупный полководец, успешно воевавший против Рима.
457
Овидий, «Метаморфозы», VIII, 677—678 (из рассказа о радушии Филемона и Бавкиды, которые принимали в своей убогой хижине богов Юпитера и Меркурия, даже и не подозревая того, кто эти гости).