Выбрать главу

Через вал прорвались танкисты, они захватили поселок колхоза им. Буденного и устремились к Армянску. 36-й кавалерийский полк обошел его с запада и с ходу ворвался на южную окраину. К его северной окраине прорвался один эскадрон 40-го кавалерийского полка. Командовал этим эскадроном старший лейтенант И. В. Герасименко. Сил было явно недостаточно. Взять Армянск — мощный узел сопротивления — не удалось. В дальнейшем 4-й гвардейский кавалерийский корпус не смог быстро подтянуть к перешейку свои главные силы и развить успех. Началось чрезмерно осторожное нащупывание, недостаточно энергичная перегруппировка и т. д. А ведь чистая случайность, как вспоминает Бирюзов, помогла позже установить, что на Турецком валу были участки, совершенно не занятые противником. Конский состав 36-го кавполка, испуганный атакой вражеской авиации, устремился вдоль дороги на север и перескочил обратно через вал. Вечером того же дня командующий 51-й армией генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер, войска которого подошли к Перекопу, организовал здесь атаку, успешно захватил этот естественный коридор и надежно закрепил его. Все складывалось, казалось, неплохо. Но медленно, слишком медленно, накапливались силы у Перекопа. Время было упущено, внезапность утрачена. Части, прорвавшиеся к Армянску, понесли серьезные потери. Остатки их с трудом пробились назад через Турецкий вал. Получилось так, что командир конного корпуса поторопился доложить о прорыве в Крым. 2 ноября корпус был выведен в резерв фронта. А на рассвете 3 ноября из-за Турецкого вала с развернутым знаменем прорвался 40-й кавалерийский полк под командованием подполковника Головащенко. Знамя нес казак Миллер. В самых воротах вала он был сражен вражеской пулей. Древко знамени подхватил старший сержант Петр Халтобильный и бросился вперед, увлекая за собой боевые порядки полка.

Через некоторое время стало известно, что передовым частям 10-го стрелкового корпуса удалось перейти через Сиваш и захватить плацдарм на Крымском побережье. Легко представить себе, как шли они по пояс в ледяной соленой воде, увязая в топком, илистом дне, шли в глубокой темноте, не зная, что ждет их у противоположного берега. Ведь это были не времена 1737 года, когда русские войска под командованием фельдмаршала П. П. Ласси, переправляясь через Сиваш вброд, знали, что ночь надежно укрывает их от взора врагов. И даже не 1920 год (кстати, форсирование Сиваша тогда также было осуществлено войсками Южного фронта под командованием М. В. Фрунзе и также в первых числах ноября), когда ночь все еще не могла в мгновенье повесить фонари на всем побережье и встретить хорошо организованным массированным огнем подошедшие к берегу части. В этих условиях любая рана, полученная на Сиваше, значила бы смерть. Но плацдарм был все-таки взят и надежно закреплен.

Когда наступление затухает, каждый приказ соединениям второго эшелона и резерва может означать ввод их в бой с целью развития боевых действий. Поэтому, когда генерал Пичугин доложил, что получено боевое распоряжение начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Бирюзова (это было в середине дня 5 ноября), родилась надежда, что корпус будет введен в бой в районе Перекопа. Нам было приказано под покровом ночи к утру следующего дня сосредоточиться в районе Красная Поляна, Екатериновка, Аскания-Нова.

Рассвет застал нас уже в новом районе. Здесь мы получили телеграмму Маршала Советского Союза Буденного в которой он тепло поздравил казаков, офицеров и генералов с 26 годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, пожелал приумножить боевую славу советской конницы. Казаки были уверены, что в день великого праздника корпус будет введен в бой на Перекопском перешейке. Мы знали, что обстановка там накаляется. Немцы успели подвести резервы и предприняли бешеные атаки, чтобы заткнуть брешь в своей обороне. Была вполне возможна попытка войск противника прорваться через Перекоп на Херсон. В связи с этим командующий фронтом приказал выбросить в район совхоза «Червоный чабан» одну усиленную кавалерийскую дивизию и занять там жесткую оборону. Этот совхоз расположен при входе в Перекопский перешеек. Было принято решение поднять по тревоге дивизию генерала Головского.

Начальник штаба Конно-механизированной группы генерал-майор Пичугин.

Василий Сергеевич — мой старый сослуживец. Еще в начале войны, когда формировалась на Кубани 50-я кавалерийская дивизия (под Москвой ей было присвоено наименование «30-я гвардейская»), Головской прибыл ко мне на должность командира 37-го кавалерийского полка. В первых же боях в лесах Смоленщины, а точнее, 27 июля 1941 года, полковник Головской при прорыве через большак Борки-Жарковский на реке Межа был тяжело ранен. Я был рад нашей встрече. Он уже генерал, командир дивизии.