10-я гвардейская дивизия располагалась ближе к этому району, в крупном населенном пункте Большая Копани, поэтому решено было возложить эту задачу на нее. В голове уже возник план не только столкнуть десант в Днепр, но и на его плечах форсировать реку и самим захватить плацдарм. С этим намерением направился я к Келегейским хуторам, откуда решил осуществлять управление операцией. Ознакомившись с обстановкой, изложил командиру 10-й гвардейской кавдивизии план контрдесантных действий. Сказал, что его будет поддерживать 152-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк майора Костылева.
— Слушаюсь, товарищ генерал, все будет сделано. Один вопрос: какой полк прикажете готовить к форсированию?
— Это вы решайте сами.
— Слушаюсь, товарищ генерал. Свое решение я доложу.
Каждое его слово звучало как-то подчеркнуто отдельно, но в них не чувствовалось привычной армейской твердости.
Все было готово, но наша помощь, к сожалению, не понадобилась. Генерал Я. Г. Крейзер уже успел разделаться с десантом.
Надо сказать, что в результате частых перегруппировок части и дивизии за эти дни изрядно измотались. Казалось бы невелика Северная Таврия, но каждый километр разбитой, слякотной дороги стоил целых десяти.
Нам была предоставлена возможность доукомплектовать дивизии и хорошо подготовиться к предстоящим операциям. На охране побережья остался усиленный 133-й кавполк и эскадрон 138-го полка.
В эти дни мы серьезно изучили и проанализировали операции, проведенные корпусом со времени прорыва на «Миус-фронте», и в докладе командующему фронтом вновь поставили вопрос о необходимости создания штатных Конно-механизированных групп, управление которыми осуществлялось бы командующими со штабами, укомплектованными по штатам штаба армии.[9]Вскоре мы получили директиву, которую ошибочно восприняли как ответ на наш доклад. В ней говорилось, что в целях единообразия установить для частей и соединений корпуса наименование «4-й гвардейский казачий кавалерийский Кубанский корпус». Такие же ритуалы давались и кавалерийским дивизиям.[10]
— Вот вам и Конно-механизированная группа, — заключил начштаба корпуса, — очевидно, будут создаваться и развиваться танковые и механизированные соединения и объединения, а кавалерия постепенно свертывается.
— Не время свертывать кавалерию, — возразил я, — подвижные войска должны перерастать в качественно новые, примерно, по такой формуле: от кавалерии в ее чистом виде к Конно-механизированным войскам, а затем к механизированным и танковым соединениям и объединениям. А бурное развитие танковых войск будет подстегивать, ускорять этот процесс.
— Тогда кавалерийские соединения будут подчинены механизированным и утратят самостоятельность, они будут поглощены ими.
— Никто никого не поглотит. Тесно взаимодействуя, они будут дополнять друг друга. Это повысит их огневую и ударную силу, способность к широкому маневру, внутреннюю прочность. Но это должна быть не «физическая смесь», а «химическое соединение». Что касается директивы, надо, чтобы ее зачитали перед строем каждой части. Полковник Карев пусть развернет беседы о боевой истории полков, дивизий, корпуса. Ведь личный состав со времени сформирования корпуса значительно изменился.
Следует сказать, что политические отделы корпуса и дивизий, весь политический аппарат, партийные и комсомольские организации хорошо, по-настоящему широко и серьезно, развернули пропаганду боевых традиций Кубанского корпуса. В частях было много ветеранов, они-то и были основными хранителями боевых традиций и славы казачьей, истории рождения и боевого пути Кубанского корпуса, а история его была поистине славной.
…В ту осень по-особому золотились пшеничные поля Кубани. Но над ними уже звенели суровые песни войны:
Поднимались сыны Дона и Кубани, Ставрополя и Терека на защиту своей Родины. Широко было известно в казачьих полках, как поднялась на бой с вражиной семья старого казака Грачева Михаила Федосеевича из станицы Родниковской. Было у него шесть сыновей: Василий, Герасим, Иван, Михаил, Петр и Тимофей. Построил он их под густой кроной шелковицы, как для присяги, и говорит: