Но беда в том, что в каждом новом издании воспоминаний Жукова уровень мерзости неуклонно повышается, а подлость густеет. Не забираясь в самые последние издания, в которых гнусность становится непролазной, обратимся к самым ранним образцам "переосмысления" уже написанного, утвержденного и опубликованного материала.
Радикальная переработка первоначального текста началась сразу после выхода первого издания. Потому уже второе издание разительно отличалось от первого.
В первом издании, например, было заявлено, что у высшего руководства Красной Армии была полная ясность в вопросе о характере грядущей войны: "В целом военная теория тех лет, выраженная в трудах, лекциях, закрепленная в уставах, в основном была, как говорится, на уровне времени." ("Воспоминания и размышления" М. АПН 1969. стр. 215)
А второе издание было дополнено заявлением о том, что в данном вопросе у высшего руководства Красной Армии была полная неясность: "Меня иногда спрашивают, почему к началу войны с фашистской Германией мы практически не в полной мере подготовились к руководству войной и управлению войсками фронтов? Прежде всего, я думаю, справедливо будет сказать, что многие из тогдашних руководящих работников Наркомата обороны и Генштаба слишком канонизировали опыт первой мировой войны. Большинство командного состава оперативно-стратегического звена, в том числе и руководство Генерального штаба, теоретически понимало изменения, происшедшие в характере и способах ведения второй мировой войны. Однако на деле они готовились вести войну по старой схеме." ("Воспоминания и размышления" М. АПН 1975. Том 1. Стр 319)
Вот, оказывается, в чем разгадка грандиозного разгрома: "многие из тогдашних руководящих работников Наркомата обороны и Генштаба" оказались дураками. Военная теория была на уровне времени, но она существовала сама по себе, а высшие руководители Красной Армии канонизировали опыт Первой мировой войны и готовились вести войну по старым рецептам и сценариям.
Здорово.
Для тех, кто не понимает.
А мы обратим внимание на мелкую, мало кому заметную, стилистическую неувязку. Читаем цитату еще раз. Пропустим слова "не в полной мере". На совковой фене это эквивалент выражения "отдельные недостатки", что означало полный провал.
Жуков вопрошает: почему мы не подготовились к руководству войной...
И отвечает: они готовились вести войну по старой схеме.
2
За подготовку страны к войне отвечает Наркомат обороны и его стержневая структура — Генеральный штаб. И вот выясняется, что войну готовили таинственные "они". А Гениальный Полководец, который был начальником Генерального штаба и заместителем Наркома обороны, парил в вышине.
Бездарные "они" готовились воевать по отжившим рецептам Первой мировой войны. В высшем военном руководстве царил непробудный идиотизм, но гениальный начальник Генерального штаба, ко всему этому слабоумию отношения не имел. Он, великий, гневно разоблачает: "они" ничего не соображали.
А мы спросим: он-то сам держался за отжившие рецепты и схемы Первой мировой войны или не держался?
Честный человек в данной ситуации должен четко установить свое место в происходящем. Ему следовало определиться.
Или надо было прямо и честно признать: да, я, Жуков, ничего не понимал, придерживался устаревших взглядов на характер грядущей войны. От меня, начальника Генерального штаба, непонимание сути распространялось вниз и вширь. Потому, когда весной 1941 года под моим руководством перерабатывались оперативные планы Генерального штаба, были допущены ошибки, которые и привели к позорному разгрому и поражению Советского Союза во Второй мировой войне, к так называемой "великой победе", после которой деградация и вымирание русского и других народов великой страны стали необратимыми.
Или — противоположное: я, Жуков, все правильно понимал, но Красной Армией заправляли дебилы (Иванов, Петров, Сидоров), которые держались устаревших взглядов.
Во втором случае следовало представить документы, которые обличали бы Иванова, Петрова и Сидорова и показывали бы, что мудрый и храбрый Жуков изо всех сил боролся против носителей мертвых концепций, но победить не сумел.
3
В любом коллективе существуют неписаные законы. Одно из незыблемых правил для любых групп людей, для любых веков и эпох: никто не имеет права бросать обвинения без доказательств. Тем более,- обвинения большинству, не называя никого конкретно.
Представьте, что в казарме нашелся умник, который походя обронил: большинство из вас воры И на том умолк... Или в камере кто-то ляпнул: большинство из вас — стукачи и крысятники...
Такого забьют сапогами. Немедленно. Потому как у правильных пацанов за базар принято отвечать.
Так вот: Жуков объявил своих боевых товарищей, соратников, командиров и подчиненных недоумками, которые не понимали простейших вещей. Имен не назвал. Объявил только, что их было большинство. Таким образом, обвинение пало на всех. Поди докажи, что ты не такой олух, как все, что ты — не в числе большинства.
Куда бы ни шло, если бы Жуков назвал исключения: вот, мол, Чижиков и Пыжиков все правильно понимали. Тогда, вычтя из общего списка положительных, мы бы получили имена отрицательных. Но Жуков швыряет булыжники сразу во все огороды, мол, незачем кому-то делать исключение, все они такие.
Кроме меня.
Написав "они", Жуков вычеркнул себя из списка остолопов.
А мы, временно согласившись с Великим Стратегом в том, что большинство высших руководителей Красной Армии были кретинами, попытаемся найти хоть какие-нибудь исключения.
Вот высшее руководство Генштаба в первой половине 1941 года.
Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков Г.К.
Первый зам НГШ — генерал-лейтенант Ватутин Н.Ф.
Заместители:
Генерал- лейтенант Соколовский В.Д. по мобилизационным вопросам;
Генерал- лейтенант Голиков Ф. И. по разведке;
Корпусной комиссар Кожевников С.К. по политболтовне.
Кожевников отпадает сразу. Его работа в Генеральном штабе заключалась в том, чтобы контролировать генералов: водки не пить (или пить в меру), вместо пития читать классиков марксизма-ленинизма.
Если корпусной комиссар Кожевников и был полным кретином, если он и представлял превратно характер предстоящей войны, то ничего страшного в этом не было. Характера грядущей войны он не определял.
Заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Голиков тоже не определял характера будущей войны. Его работа — добывать сведения о противнике. А уж как с тем противником будут расправляться — решать не ему. Кроме всего, Жуков, вспоминая и размышляя о войне, упорно забывал называть Голикова своим заместителем. Если верить мемуарам Жукова, то никакого Голикова в подчинении у Жукова вовсе и не было.
Генерал-лейтенант Соколовский тоже отпадает. Он был заместителем по мобилизационным вопросам. Характер грядущей войны он тоже не определял. А со своими обязанностями справлялся: за первую неделю войны в обстановке всеобщего хаоса, развала и паники сумел обеспечить призыв более пяти миллионов резервистов, по существу заменив разгромленную кадровую Красную Армию новой армией. В ходе войны Соколовский находился на высших штабных и командных должностях, причем часто под прямым командованием Жукова. В Московской битве — начальник штаба Западного фронта, которым командовал Жуков, в Берлинской операции — заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом, которым командовал Жуков. После войны Соколовский получил звание маршала. Никогда у Жукова не было претензий к Соколовскому. Никогда Жуков не объявлял, что Соколовский не понимал сути войны.