Пинхази проговорил эти слова обыденным тоном, но Эйе от них бросило в жар. Он даже не мечтал о таком повороте судьбы. Теперь его пристальный взгляд был устремлён на Пинхази, не бросившего манипуляции с камешками. Наступила тишина, которую никто из мужчин не хотел нарушать, ожидая это от другого. Обоим хотелось узнать чувства собеседника, заглянуть в его мысли.
Жрец обломил коротенькую веточку с растущей рядом персеи и, указывая на неё, произнёс:
— Это — Эхнатон. — Затем он бросил её в выкопанную ямку. Царский конюший смотрел под ноги на палочку, получившую имя Фараона, и ничего не говорил. Пинхази, не отводя глаз от лица Эйе, ногой засыпал ямку и стал ждать реакции. Последний думал недолго: он наступил на маленький неровный холмик, сравняв его с поверхностью дорожки. Теперь никто не смог бы найти похороненную веточку. Главный жрец довольно улыбнулся: он заполучил второго союзника. Первый человек, согласившийся предать царя, давно уже наблюдал за ними.
Этим человеком была женщина: вдовствующая царица Тий — любимая жена Аменхотепа III, мать Аменхотепа IV — Эхнатона. Она стояла возле окна второго этажа белого дворца Пинхази. Зная о встрече жреца с Эйе, она пришла, чтобы подслушать их разговор. Но мужчины ушли в сад. Это не слишком встревожило царицу: она была убеждена, что Пинхази дословно передаст ей весь разговор с Эйе.
Влияние старшей жены Великого Аменхотепа III на придворных уменьшилось не на много после смерти её царственного супруга. Почитаемые Тий боги щедро одарили её: у неё был сильный характер, умная голова и крепкое здоровье. Её красота не поддавалась прожитым годам и казалась вечной. Она обладала раскосыми чёрными глазами, пухлыми, как у нубийки12, губами, маленьким носом. Крупные скулы могли испортить гармонию лица другой египтянки, но у Тий они казались особенностью её царственного вида. Выщипанные стрелками брови подчёркивали идеальную форму её высокого лба, который слегка прикрывала короткая чёлка модного парика в форме трапеции. Его изготовил искусный придворный мастер из натуральных волос рабынь и тончайших, разноцветных шёлковых нитей, он был соткан из множества косичек и украшен жемчугом и самоцветами. Высокую статную фигуру Тий охватывало платье из голубоватого виссона13 с плиссированной юбкой. Массивные золотые ожерелья, кольца и серьги указывали на её принадлежность к правящей семье.
Вдовствующая Царица стояла у окна, из которого хорошо видела Главного жреца и визиря. Их белоснежные рубахи ярко выделялись на фоне садовой зелени, пышных цветов и серых дорожек. Тий перевела нетерпеливый вздох и, развернувшись, пошла в центр комнаты. Здесь посреди пола с яркой сине-красной мозаикой стоял трёхногий столик с перламутровой крышкой. Он был уставлен серебряной посудой с фруктами и свежим пивом. Тий протянула изнеженную руку над столом и замерла, раздумывая. Ничего не выбрав, она обвела знакомую комнату взглядом и недовольно поморщилась. Её раздражали сцены счастливой семейной жизни Эхнатона с женой и тремя дочерьми, над которыми неизменно сиял солнечный диск, протягивая стилизованные под руки лучи к Фараону и его домашним. Этими сценами были расписаны все помещения в новой столице обеих Царств, на них наталкивался взор на улицах и в садах.
Из противоположного саду окна открывался прекрасный вид на город. В отличие от Главного жреца, Вдовствующая Царица любила Ахетатон, ей нравилось, с какой быстротой он вырос среди песков. На время забыв о странных религиозных наклонностях сына, Тий старалась всячески помогать ему при возведении новой столицы. Она даже решила, что увлечение Аменхотепа IV единобожием скоро пройдёт и он вернётся под покровительство проверенных богов. Но по окончании основных строительных работ Фараон официально объявил, что новый город будет посвящён только одному богу — солнечному диску Атону и в его честь получит название Ахетатон — небосклон Атона. Более того, царица с негодованием узнала, что её сын отказался от своего родового имени и стал зваться Эхнатоном — сыном Атона, его воплощением на земле. Во всех городах Верхнего и Нижнего Египта закрылись храмы других богов. Людям запретили славить Амона-Ра, оберегавшего благословенную землю на протяжении почти двух тысячелетий.
Тий, боготворившая властителей, сначала — мужа, затем — сына, смирилась, но только на время. Она принимала участие во всех торжествах, церемониях и праздниках, приносила жертвы Атону, но недовольство происходящим с каждым днём нарастало в ней, как барханы в Великих песках14. Никогда не испытывавшая к детям нежных материнских чувств, Тий возмущалась поведением невестки, постоянно и прилюдно демонстрирующей свою любовь к дочерям. К тому же Нефертити заметно потеснила её в сердцах окружающих. Большая часть почестей теперь доставалась ненавистной жене сына. Но самым обидным было то, что нынешняя царица не придавала им никакого значения. Всё чаще и чаще Вдовствующая Царица думала о себе, как о самой достойной правительнице.
12
Нубия находилась южнее первого порога Нила, на территории современного Судана. Её жители имели ярко выраженные африканские черты.