— Ну и глупо. А если работа не нравится? Если она тебе не по душе? Все равно пойдешь?
— Пойду. И временами мне даже кажется, что нет такой работы, с которой бы я не справился.
— Смотри-ка, как ты скромно о себе думаешь! — усмехнулась Лена. — А великий философ Гегель говорил, что счастье мужчины заключается в том, чтобы иметь хорошую жену и любимую работу. Заметь: не работу вообще, а любимую работу… И если я люблю ребятишек…
— В райцентре детей побольше, чем в Сявалкасах. К тому же в Сявалкасы ты приехала из-за Саньки. Хотела доказать ему, что ты не хуже деревенских.
— Да. Но я об этом ни разу не пожалела.
— Ну и там жалеть не будешь, тем более работа тебе знакомая. И Александра Петровича Завьялова тоже знаешь хорошо… Надеюсь, ты не отказалась?
— Еще нет. Просила подождать, чтобы все обдумать. А еще… еще…
— Ну что еще? — опять поторопил Лену Павел.
— А еще я хотела обязательно с тобой посоветоваться. — Лена опять переходит почти на шепот, и опять Павел слышит обиженные нотки в ее тихом голосе. — И я от тебя ожидала… совсем другого… совсем другого совета.
И только теперь до него дошло: Лена спрашивает у него не столько совета, сколько ответа. Ведь Лена, хоть и намеками, не прямо, но призналась ему в своих чувствах, а он, как последний дурак, советует ехать ей в район, выпроваживает из Сявалкасов. Хорошенький совет, ничего не скажешь. Лена ждет от него решения, большого, важного решения, а он болтает о том, что может справиться с любой работой, и рассказывает, что в райцентре ребятишек-школьников больше, чем в Сявалкасах. Молодец, ну прямо молодец!..
— Чем больше взрослеешь, тем самокритичнее начинаешь относиться к себе, — раздумчиво, будто сама с собой, говорит Лена. — Проработала я год вожатой, взяли в школьный отдел райкома комсомола, а еще через полгода и вторым секретарем выбрали. И все это я принимала как должное и как-то не очень задумывалась, а хорошо ли справляюсь со своей работой. Теперь задумываюсь…
Павел и слушал и не слушал Лену. Он думал о том, что решение, которого ждет Лена, он должен принять не через месяц, даже не завтра, а сегодня, сейчас. И, может, не обязательно громогласно заявлять о своем решении, ведь у нас вообще не принято говорить о любви словами. Разве дело в словах?..
И Павел легонько притянул Лену к себе и поцеловал.
Если встать дружно…
1
Звенит, звенит серебряным колокольчиком весенняя птица жаворонок. Заслонившись ладонью от солнца, Павел глядит в небесную синеву и не сразу находит маленькую точку. Вот она становится больше, больше, жаворонок по невидимым ступеням опускается на землю и, немного не долетев до нее, снова взмывает вверх, туда, к солнцу. И ни на минуту не смолкает его радостная, ликующая песня, его гимн солнцу и весне. Не для того ли и родилась эта неприметная серенькая пичужка, чтобы оживлять только-только проснувшиеся весенние поля, чтобы радовать своей песней сердце хлебопашца?!
Павел глядит на черные поля, и мысль его быстрокрылым жаворонком летит вперед, и уже видятся ему эти поля покрытыми созревающим хлебом. Тяжело качаются на ветру наливные колосья, поле ходит волнами, и эти желтые волны идут далеко-далеко, до самого горизонта…
На просохших буграх уже боронуют на лошадях озимые, готовят под ранний сев зябь. И Павлу кажется, что земля уже достаточно просохла и для того, чтобы пустить тракторы, Павлу не терпится испытать в работе свой плуг.
И нынче, взяв его на крюк своего заново отремонтированного трактора, Павел выехал в поле.
Для пробы он выбрал поле на опушке Салуки. Зовется это поле издавна Вил Зэр — Мертвой землей. Чего только ни пробовали на нем сеять: и рожь, и овес, и ячмень — хорошо, если собирали семена. Потому-то поле и окрестили таким мрачным именем, потому оно постепенно пришло в полное запустение. По весне на Вил Зэре в изобилии рос хвощ да сурепка, но и они скоро выгорали под солнцем, поле принимало серожелтую безжизненную окраску и оставалось таким до самой осени.
На зябь трактором бы, наверное, еще не въехать — сыро. Целина Вил Зэра должна была выдержать и трактор и тяжелый плуг.
Не одному Павлу не терпелось испытать этот тяжелый, неуклюжий на вид плуг. Как-никак, и Петру со своим помощником Васей Гайкиным пришлось немало потрудиться над ним, и Володя помогал. Даже свояки Гришка и Элекси не выдержали и тоже прямиком через поля и овраги притопали к лесу.
Павел въехал на ближний конец Вил Зэра и остановил трактор.