Родное село… Избы и сараи, гумна и огороды, плетни, частоколы. И чудится, что избы впряглись в лямки плетней и частоколов и тянут за собой сады и огороды. И когда видишь выпавшее звено огорожи — кажется, что оборвался тяж, тянувший и тебя к родному дому. Куда, куда тянет тебя этот дом? Неужто так прочен канат, связывающий человека с теми местами, где прошли его детство и юность?!
Срезанные лопатой снежные глыбы медленно сползают с крыши и гулко ухают на землю. Одна сторона крыши уже чистая, и Павел перешел на другую. Работа вроде бы и не тяжелая, а пришлось расстегнуть пиджак и сбросить варежки — жарко!
— Привет целиннику! С приездом!..
В открытых воротах стоял Санька. Фуфайка расстегнута, сапоги, в которые заправлено галифе, начищены до блеска, а из-под черной каракулевой шапки выпущена — явно для форсу — кудрявая прядь.
Павел обрадовался приходу приятеля-сверстника.
— Салам! Ты еще не забыл стихов, которые учили во втором классе… А гляди-ка, как в плечах-то раздался — не узнать.
— До тебя далеко. Не то племя. Отец-то еще ничего, а мать маленькая. Наверное, в нее пошел. Как рыба-килька, которую на десять копеек дают до ста штук, — Санька сам же над собой шутил и сам же первый смеялся.
Павел спрыгнул прямо в набросанный снег, и они крепко обнялись.
— Это сколько же… — Санька на секунду наморщил лоб. — Целых шесть лет не виделись. Я уж думал, ты вообще больше в село не вернешься. Как-никак человек известный, прославленный.
— Хватит язык-то точить… Беднячком прикидываешься, словно сам сидел здесь без дела.
— С делом или без дела, однако же ты с орденом, а у нас его нет.
— Нет, так будет, поется в песне. Дело наживное.
— И так может случиться, — Санька перестал улыбаться. — Давай-ка лопату бросай — и айда ко мне. Надо же твой приезд отметить.
— А поговорку забыл: сперва дело кончай, потом стопку наливай.
— Ты брось мне всякими поговорками голову забивать. Пойдем. Дома у меня, сам знаешь, свадебное пиво всегда наготове. А жениться, — Санька опять осклабился в широченной, от уха до уха, улыбке, — а жениться мы еще погодим. На наш век и вдов хватает.
— А я так вот вообще привык жить один и — ничего.
— Э, нет, — Санька, видимо, посчитал необходимым до конца прояснить свою мысль. — Трактористу нужна именно вдовая женщина. Почему? А потому, что тракторист грязен как черт, и какой девушке захочется стирать с него? Разве что какая-нибудь старая дева согласится. Так уж тогда лучше пусть вдовушка…
Павел не удержался, чтобы не захохотать.
— Ты, Санька, видать, наспециализировался по части вдов.
— Может, и так. Пользы больше.
— Ну, хватит трепаться. Пойдем в избу. Хозяйка небось там уже полный порядок навела.
Павел взял дружка за руку, но в тот же момент сенная дверь с грохотом открылась, и на крыльцо с двумя полными ведрами вышла разгоряченная работой, раскрасневшаяся Анна. Увидев ребят, Апиа быстро поставила ведра на крыльцо и тут же, так же резко, снова захлопнула дверь. Только на какую-то секунду мелькнула перед Павлом и Санькой сиреневая, низко повязанная косынка и большие серые глаза под ней.
— Павел! — крикнула Анна за дверью. — Эту воду вылей и принеси чистой. Пока не домою — в избу не пущу.
— Приказы отдает, что твой ротный командир. При такой дисциплинке и не хочешь, да подумаешь о вдовушке.
Павел смеялся, и ему казалось, что вместе с ним весь мир веселится. Потому-то он и не заметил, как при Анне Санька разом смешался и густо покраснел. И куда девались Санькина бойкость и красноречие!
— Я, пожалуй, пойду погляжу, не надо ли… не надо ли корове корма задать. Но ты все же заглядывай.
— Нет уж, ты сам вечером приходи, а то что я — не успел приехать и уже буду в долги влезать. Приходи и товарищам всем скажи. Володе можешь не говорить — Володя знает.
— А пиво у тебя есть? — Санька опять про свое.
— Да кто же его наварил? Вино есть. Казахстанское.
— Ну, вино есть — пиво будет. Разрешите идти, товарищ старшина? — И точно так же, как Павел час назад перед Аннон, Санька шутливо козырнул и четким солдатским шагом пошел «задавать корове корм», будто и в самом деле, кроме него, некому это было сделать.
6
Анна не только убралась в доме, но и сварила обед. Зная, что к Павлу придут гости, а посуды может не хватить, — принесла свою. А когда Павел сказал, чтобы и сама вечером приходила, стала отнекиваться: и коров-де надо доить, и за отца посторожить. Раньше на ферме было два сторожа, в этом году Трофим Матвеевич, в целях экономии трудодней, оставил только одного. А дяде Мигулаю хотелось нынче же, не откладывая, повидать Павла.