Но, как только я убедился, что прямой угрозы нет, то сразу бросился к ручью, чтобы напиться, так как жажда была очень сильная, даже сильнее голода. Приникнув к бегущей по камням воде, я стал глотать воду, не переставая, как и в первый раз до тех пор, пока она не стала проситься из меня наружу. Тут я заметил, что моя кожа стала шелушиться и местами отрываться. Я осторожно потянул такой лоскуток, и он спокойно оторвался, оголив под ним, свежий участок кожи. Новый, чистый, как у младенца, и естественного цвета, да и мои движения стали легче и плавнее, что свидетельствовало о замене тканей организма. Учитывая, что после своего пробуждения я ещё ни разу не справлял нужду, вся вода усвоилась организмом. Если учесть, что тело человека на шестьдесят процентов состоит из воды, это означает, что моё тело довольно давно лежит в этом лесу, раз смогло высохнуть настолько сильно.
Мои размышления опять прервали желудочные колики, нужно обязательно что-то поесть, и, желательно, мяса. Подумав об этом, я втянул ноздрями воздух и почувствовал запах свежей крови. Даже не думая о последствиях, я на карачках пополз в ту сторону, откуда он шёл. Буквально через тридцать метров, на преодоление которых у меня ушло полчаса, обнаружилась наполовину обглоданная туша молодого оленя. Не глядя по сторонам, я бросился к ней, и единственное, что я успел заметить, это оторванная голова, лежащая в пяти метрах от тела. Впившись зубами в ещё не успевшее остыть до конца тело, я даже заурчал от удовольствия. Меня совершенно не смущал тот факт, что мясо сырое, то удовольствие, которое накрыло меня, перевешивало всё на свете. Одно только желание утолить этот неимоверный голод, больше никаких хотелок и мыслей в моей голове не было. Сожрав часть задней ноги, я в итоге насытился и собрался уже провалиться в сон, но моя интуиция и остатки разума упорно твердили, что нужно уходить отсюда как можно быстрее. То, что тело молодого оленя ещё не нашли другие животные, это большая удача. Возможно, всех хищников распугал оборотень, но к обеду звери вернутся, и нельзя, чтобы они нашли меня здесь спящим. Сил справиться с ними у меня сейчас нет, поэтому, сделав огромное усилие, я на последних силах отполз обратно в свою нору и, присыпав себя листвой, с удовольствием заснул.
Мне снился мой город. Именно мой, а не тот, который я видел в своих видениях. Привычные улицы, знакомые районы Питера, по которым я любил гулять в молодости. Молодость, как это давно было, так мне уже седьмой десяток лет, неужели я такой старый, но как я оказался в лесу? Тут я увидел себя, лежащего на мокром асфальте рядом с остановкой. Рядом стоит скорая помощь, мигающая включёнными огнями, а рядом с моим телом копошатся два врача, что-то вкалывающие мне в вену и пытающиеся сделать массаж сердца.
– Да мёртв он уже, поздно приехали. Если бы на пять минут раньше, то успели бы спасти, а так смотри, уже зрачок практически не реагирует, да и синева на лице. Бесполезно всё. Вызывай ментов и записывай, что смерть наступила до приезда скорой, нам потом меньше бумаг писать.
– Но он вроде ещё живой был, когда мы подъехали. Реакцию зрачка я видела. Точно тебе говорю. Давай в больницу его отвезём. Может, успеем откачать, – спросила молодая врачиха.
– Петрович, за пятнадцать минут до приёмного покоя ближайшей больницы доедешь? – спросил пожилой врач, работавший в паре с молодой выпускницей медицинского университета.
– Да ты смеёшься? Мы сюда по пробкам полчаса ехали, это вам не вертолёт. Час. В лучшем случае сорок минут и то, если все пропускать будут. Ты же сам видел, что там ремонт, можем и на два часа встрять, там ещё и авария была, когда мы сюда ехали.
– Вот видишь. Даже если и довезём, мозг уже практически умрёт, и если случится чудо, и тело удастся оживить, это будет не человек, а растение, да и на возраст посмотри, отжил он уже своё. Всё. Давай закругляться, у нас ещё вызовов немеряно, так хоть кому-то сможем помочь, – сообщил врач.
Рядом стояли бабки и обсуждали случившееся.
– Да я тебе говорю, на могилу колдуна он ходил, а тот, видать, проклял его, вот и забрала косая его. Я практически с ним шла от могилы своих родителей, а он весь бледный выскочил, за сердце держится. Но, как побежал, я и не угналась бы за ним, а тут к остановке подхожу, лежит он одинёшенек. Автобус только ушёл, а он, видать, не успел, да я и сама задержалась. Я к нему, а у него глаза выпучены, и твердит что-то, не разобрать. Пока скорую вызвала, на остановку народ подтянулся, у кого-то корвалол нашёлся, но он уже не дышал. А скорая минут сорок ехала, как вызвали.
С высоты я заметил, что по асфальту от дождя расплываются белые полосы. Дети рисовали рядом с остановкой разные рисунки, а то место, где лежало моё тело, было изрисовано линиями, в которых угадывалась пентаграмма. Она явно была нарисована очень давно и вся смылась, а дети, видя линии, просто обвели её. Тут меня подхватило и стало засасывать в центр пентаграммы, которая вспыхнула алым цветом, когда врач, собирая осколки от ампулы, порезала палец. Капля её крови упала точно на пересечение линий рисунка, и на мгновение вся пентаграмма вспыхнула, пробуждая свою силу. Меня начало засасывать в неё, и как бы я не сопротивлялся, ничто в этом мире не смогло удержать меня. Как пробку из шампанского, меня вытолкнуло в новый мир, и на секунду я смог увидеть его с высоты птичьего полёта. Огромный лес, в центре которого разверзлась земля, образовав ущелье, светившееся голубым светом. Рядом с ним был почерневший лес, куда моё сознание и устремилось. С силой вонзившись в корни у большой осины, в подножье которой было закопано тело подростка.