- Фантом, злобный дух, тварь без тела. Ты его называешь другим я... но на деле он... он самое худшее, что можно себе представить! Он гость из мира вечной тьмы! Понимаешь, пока что только гость, но если он сможет захватить тебя, твоё тело... Ты должен убить себя прежде, чем он присвоит себе твоё тело!
У мужчины слипались глаза. Он уже не мог продолжать слушать бред. Усталость брала своё и не было ни сил, ни желания этому противится.
"Всего лишь сон наяву!" - думал он, успокаивая себя.
- Надоели мне твои сказки. Надоел и ты. И вообще все вы мне надоели... оставьте меня в покое.
Виктор лёг на диван и подложил под голову руки. Никогда ему не было так приятно засыпать. Старик ещё пытался уговорить Виктора убить самого себя, но тот был спокоен, - засыпал. Мужчине явно было не до суицида, - он хотел спать, чтобы в дальнейшем жить. Чтобы жить, не смотря ни на что. Чтобы наслаждаться каждым днём, каждым мгновением! И сон окутывал его лучше всякого одеяла, согревал как солнышко в пред полуденные часы. И мир уже начинал казаться таким... таким прекрасным!
Глава 16
Пробуждения для Виктора оказалось сущим кошмаром. Тело старика, самого доброго и сердечного человека, которого он встретил впервые за многие года, лежало на обломках кофейного столика. В засохшей луже крови блестели осколки стекла.
Он не мог сразу поверить в то, что увидел, а после, забыв о случившемся ночью, попросту разрыдался. Ему было невероятно жаль, что этого человека больше нет. И не задумывался о том, что этот самый старик пытался его убить, - ему было несказанно жаль, ведь теперь в мире стало одним славным стариком меньше. Виктор не обдумывал то, что умерший явно "слетел с катушек", ему это было безразлично. Важно было только одно, что он, Виктор, убил старика. И ни какие оправдания, которые робко звучали в его уме, не могли изменить отношения к случившемуся, - он винил себя в этом страшном поступке и не пытался оправдываться даже перед самим собой, что делал это ради спасения своей собственной жизни.
Перевалившись через спинку дивана, Виктор поплёлся к холодильнику со скверным предчувствием. Он догадывался, что его там ожидает. Перед глазами маячили яркие воспоминания. Виктор шагал медленно, ведь боялся осознать, что он не просто убил человека, а то, что он серийный убийца. И этот страх переполнял его сердце.
"Так, хорошо... выдохни и открой эту грёбаную дверь!" - приказал он сам себе, стоя рядом с холодильником.
Но решиться оказалось не так уж и просто. И Виктор пошёл на сделку с самим собой, - закрыл глаза, а только после открыл дверь.
Когда он открыл дверь, стоило большого усилия воли удержаться и не отшатнутся в сторону. Подтверждались его самые страшные опасения.
- Мать! - воскликнул он. Едва раскрыв глаза, он крепко зажмурился, и вновь повторил, - мать! - и что было сил, хлопнул дверью.
Как бы он ни старался, но избавится от увиденного не удавалось. Куски мяса, белые кости, торчащие из грубо оторванных кусков и конечностей, изуродованная голова горбуна, - всё это тяжким грузом свалилось на его сознание.
***
Он сидел в подъезде, прислонившись спиной к входной двери в свою квартиру. Размышлял. Оценивал всё то, что помнил и пытался осознать, насколько всё плохо и вскоре мысленно подвёл итог: "Дерьмо! Какое всё-таки я дерьмо!"
Виктор и не пытался оправдываться тем, что это был кто-то другой, захватывавший власть в теле. Не пытался оправдаться, что его провоцировали. Не отрицал, а стоически принимал этот тяжкий удар судьбы.
Размышлял о том, как ему жить и что делать, а получалось всегда одно, - что и жить, вовсе не стоит. Но в то же самое время в его уме, на самой окраине разума, звучала ещё не ясная, смутная мысль, что нужно нести ответственность за свои проступки. И постепенно именно эта мысль заняла весь ум мужчины. Он размышлял над этим и всё более и более креп в мнении, что нужно ответить за сделанное, даже если это был какой-то другой я. Говорил себе: "Этот другой, - часть меня. Самая скверная и ужасная часть меня. И именно эта часть меня может в любой момент забрать бразды правления, а тогда... тогда всё повторится. Не место мне среди людей, не место!"
Его била крупная дрожь, когда он запер дверь и вышел на улицу. Он двигался как плохо смазанная, механическая кукла. И взгляд его болезненно блуждал ни на чём не останавливаясь. Но разум... его разум был необычайно чист, а намерения непоколебимы.
"Я признаюсь во всём содеянном. Признаю всё, что сделано моими руками... и будь что будет!" - его внутренний голос звучал с некоторым презрением, которое он испытывал по отношению к своей боязни и трусливости. - "За каждую ошибку нужно нести ответ, и будь я проклят, я сделаю это!"
***
Мужчина пришёл в участок. Он обладал столь колоритной внешность, - взлохмаченный, сказочно худой и с невероятно острыми чертами лица. Глаза ввалились, а вокруг них были синяки. Одежда оказалась ничуть не лучше хозяина, грязная и со следами засохшей крови, - что сидевший за зарешёченным окном дежурный, едва гланув на Виктора, отложил кроссворд с ручкой.