— Ты сама слышала: Авал’атар открыл охоту на мага. Если люди, не задумываясь, идут на смерть, чтобы отыскать тебя, значит…
— Ничего это не значит, — резко отрезала она и быстро заговорила, мельтеша из угла в угол полутемной комнаты. — Я уже несколько лет ограничиваю себя в использовании магии. Мой энергетический след слаб, прозрачен и едва уловим.
Алариэль, в большей степени, убеждала себя, нежели меня. Я кивал, соглашаясь с ее доводами, а затем задал логичный вопрос, грозовой тучей повисшей над нашими головами.
— А как же сегодняшняя битва?
— Чтоб этих Блоррохов демоны Аваллона на месте разодрали! — прорычала «ведунья», теряя самоконтроль и уверенность в своей правоте. Потёрла тонкими пальцами переносицу, возвращая себе невозмутимый вид, и открыто, без капли былой насмешки, продолжила:
— Ты прав. Чтобы незамедлительно убрать этот след мне кое-чего не достаёт…
— Кроме меня тебе не на кого положиться, иначе Кельвар и компания знали бы о том, кто скрывается в их деревне, выдавая себя за обыкновенную ведунью. К тому же, ты не просто так спасла мою жизнь, так ведь? Тебе что-то известно, — аккуратно, но в то же время твёрдо продолжал вести свою линию рассуждений, убеждая.
— Хорошо, будь по-твоему. Только я не знаю почему именно ты оказался здесь. Никто этого не знает. Лишь ты сам сможешь разобраться в причинах путешествия, заглянув в своё сердце и разум. Во вселенной все события связаны между собой, без причин и следствий ничего не происходит. Сейчас я слишком слаба из-за отдаленности от Аваллона, этот мир не подпитывает меня, в нем нет энергии. Поэтому вместо четкого видения, мне было предчувствие. Заметив тебя в снегу, я действовала по наитию, ничего более. Чтобы помочь тебе, мне нужно восполнить силы.
Алариэль забрала нож из моей руки и лёгким движением рассекла свою ладонь. Алая полоса проступила, потекла по запястью, капая на пол под ногами.
— Кровь к крови. Долг к долгу. Скрепим союз, как полагается, если ты не передумал.
Несмотря на то, что мои ожидания не оправдались, и я пока не узнал причин всего этого безобразия, обрушившегося на меня, все же, не задумываясь принял нож из протянутой женской руки, и сделал надрез.
— Кровь к крови. Долг к долгу, — повторил слова ее клятвы, соединив раненные ладони.
— А теперь скажи мне, что произошло с моим миром? Все города разрушены? Сколько людей осталось в живых? Почему здесь так холодно? Я заметил, что Блоррохи прогрессивнее твоего народа. Каков предел этого развития? Я имею в виду, есть ли хотя бы где-нибудь электричество, например? На какой ступени вы остановились?
Поток нескончаемых вопросов волной обрушился на женщину, а ведь этот список можно было продолжать и продолжать, но она приподняла ладонь вверх, останавливая меня.
— Электричество? — удивлённо переспросила, выкорчевывая теплящуюся надежду на корню.
— Что ж, давай по порядку, — обреченно выдохнул, усаживаясь на ворох шкур.
У очага мы просидели до ночи. Алариэль охотно посвящала меня во все нюансы этого мира, их оказалось столько, что я пожалел об отсутствии ручки и бумаги под рукой. Чего только стоили все эти новые вычурные названия. Оказалось, они результат влияния Аваллона — смежного мира, из которого и пришла Эли. Смежного. Мать его. Мира. Голова шла кругом. Как такое возможно?! Тут перед глазами мелькнули пейзажи разрушенной столицы, зубастых варгов, и как-то одномоментно меня попустило. Чему удивляться, если я в чужом теле и в чужом мире/времени/пространстве? Правильно, нечему. Так что, начинаю приспосабливаться к новой реальности и привыкать.
О причине своего побега из родных мест псевдоведунья тактично умалчивала, не торопясь выворачивать наизнанку душу. Зато рассказала, что Аваллон — уникальный мир, подпитывающийся другими, более слабыми мирами. Он, как паразит, присасывается к хилому «хозяину» и постепенно высасывает из него последнюю энергию.
Поэтому, Алариэль не приходилось видеть другие миры на пике их развития, благоухающие и цветущие. Аваллон появляется тогда, когда землю, уставшую от войн, насквозь пропитывает кровь; когда мир тонет в страданиях и несправедливости, а стенания выживших разносятся ветрами над поверхностью, заглядывая в каждый отдалённый и тёмный уголок; когда жажда жизни так незначительна и слаба, что руки сами опускаются, от постоянной борьбы; когда алчность, ненависть, злость, лицемерие и лживость вытесняют доброту, сопереживание, сочувствие и любовь. Когда для мира наступают тёмные времена, тогда приходит Аваллон.
Исключением не стала и Земля. Не захватчики, а сами люди, своими руками довели ее до того состояния, в каком сейчас она находилась. Разрушенные города, как напоминание о былой развитой расе, некогда населяющей эти земли и уничтожившей саму себя, да разрозненные племена выживших, разбежавшихся по континентам, — все, что осталось от прежней действительности.