— Возвращаемся! — недовольно крикнул Кельвар и стая волков пустилась в бег, оставляя вереницу крупных следов от лап и глубокие борозды от острых когтей, на белоснежном покрывале.
Я крепко вцепился в кожаное седло, отчаянно пытаясь усидеть на месте. Задняя часть животного высоко пружинила, стремясь скинуть с себя лишний груз.
— Как звать тебя, странник? — чудом расслышал сквозь свист ветра в ушах женский голос. Я призадумался. Факты говорили не в пользу откровенности и открытости. Странные имена и одежда, гигантские волки-переростки, копья вместо автоматов, да и сама погода навевала нехорошее предчувствие. Такую ледяную картину я даже в Заполярье не наблюдал. Либо галлюцинация пройдёт и я очнусь в лазарете, либо…
— Не помнишь? — пришла она мне на помощь, приняв мое молчание за мучительную попытку отыскать нужную информацию в голове. — Это и к лучшему.
Я хотел было задать вопрос: «почему она мне помогает?», но внутренности скрутило толстым слоем колючего страха, выбивая из лёгких свежий морозный воздух. Подобное я испытывал лишь раз: когда впервые зелёным юнцом был заброшен в горячую точку. А теперь я с ужасом таращился на испещрённые трещинами и сколами, раскрошившиеся бетонные постройки, некогда служившие домами для сотен семей; на облепленные слоем снега металлические вышки, изъеденные коррозией; на покорёженные автомобили, очертания которых угадывались с большой натяжкой и только лишь благодаря, сохранившейся резине на месте где раньше располагались колёса.
— Что это? — спросил осипшим от волнения голосом, провожая взглядом опрокинутые железные пики, бетонные плиты и россыпь стекла у обсыпающихся стен домов.
Женщина оглянулась на меня, шурша бусами из отшлифованных костей, удивлённо изогнув темную бровь:
— Это то, что осталось от предтечи. Разве ты никогда не сталкивался с подобным? Поговаривают, что их следы можно обнаружить всюду. На юге такого нет? — в ее интонации я различил добрую насмешку, а в вопросе явный подвох. Она, что называется, щупала меня. Кажется, догадывается, что я не местный. Несмотря на ее доброжелательность и попытку мне помочь, благоразумнее бы было соблюдать некую дистанцию, по крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь в том, где оказался.
Бурый волк Кельвара протяжно завыл, ускоряя бег, и его волну подхватили остальные. Похоже, что эта парочка — вожаки.
Вопрос Алариэль повис в воздухе. Женщина хмыкнула и натянула поводья, замедляя скорость, возбужденного призывом альфы, животного. Остальные всадники скрылись за крутым поворотом вместе с волчьим скулежом, эхом заполняющим некогда живые улицы города. С трудом, но я узнавал их очертания.
Высотки Москва-сити покосились и почти полностью утратили остекление. Стены на некоторых этажах отсутствовали, зияя темными дырами, сквозь которые внутренние комнаты были заметены снегом.
— Узнаёшь эти места?
Снова попытка поймать меня. Приложил усилие, чтобы отлепить взгляд от постапокалиптической картины мира и взглянуть на ухмыляющуюся женщину. Если бы я не был так дезориентирован увиденным, то реакция на вопрос не заставила бы себя ждать. Но тут мне потребовалось немного больше времени, чтобы прийти в себя.
— Должен?
Она хохотнула, прищурив глаза, и послала волка, ткнув ему в бока. Тот охотно прыгнул с места и помчался за собратьями, жалобно подвывая.
Скоп новой информации комом заполонил голову, делая ее неподъемной, словно налитой свинцом. Тем не менее, абстрагируясь от происходящего, старался выудить сухие факты, обнаженные от эмоциональной окраски. Что мы имеем на выхлопе?
Я, совершенно точно, жив. Об этом свидетельствует и оледеневшие кончики пальцев, и хлюпающий от мороза нос, и свист в ушах, и адреналин, разрывающий меня на части. И все это весьма правдоподобно. Я в России, поскольку только что, своими собственными глазами видел полуразрушенные здания Москва-сити. Но! Эти странные люди не знают кто такие русские, будучи в сердце некогда процветающей столицы. Второе но — это состояние самих зданий. Сколько лет потребуется, чтобы они пришли в такую негодность? Или всему виной война? Ядерная? Нет, тогда бы от столицы не осталось и следа, а радиация бы погубила все живое. Или, все-таки, сильные мира сего допустили такой исход?
Пугающая реальность, сочетающая в себе отклики былой развитой цивилизации, с дикостью и отсталостью, повстречавшихся мне людей, неподъёмной тяжестью давила на плечи. Но мое сердце бьется, перекачивая кровь, а лёгкие разворачиваются, заполняясь морозным свежим воздухом, и это — главное.