Так и произошло. Ведунья посохом вывела в воздухе узор и, шепча что-то на незнакомом языке, испустила из открытых ладоней мощный порыв ветра, заваливший, охваченную огнём, крышу и фасадную стену на противника.
Кого-то придавило, кто-то загорелся, кто-то успел увернуться от опасности, но главная цель была достигнута. Дезориентированный враг получил мощный удар от всадников Кельвара, что при виде паники в рядах противника, впал в боевое исступление. Варги с душераздирающим рыком бросились трепать арбалетчиков, чьё оружие против ловких и быстрых хищников, оказалось малоэффективным. Я, неожиданно для себя самого, не смог удержаться на месте и вступил в бой с остальными. Мной двигало то ли чувство долга за своё «спасение», то ли желание защитить незнакомых мне людей. Необъяснимо, но факт. Слишком много странностей за прошедшие сутки…
… увернулся от полоснувшей воздух секиры, с размаху всаживая топор бойцу в подреберную часть туловища. Хороший все-таки топор, заточенный. Кольчужное плетение пусть и ослабило силу удара, но не смогло полностью уберечь. По чёрному нагруднику потекла вязкая бордовая кровь, окрашивая крупными каплями снег под ногами. Воин мешком рухнул на землю, испуская дух.
Я, конечно, не фехтовальщик и не боец на топорах, моя стихия огнестрельное и короткий армейский нож, но тело, будто само двигалось. Руки и ноги действовали отработано и слажено. Каждый шаг или удар, взмах руки или парирование вражеской атаки, словно доведены до автоматизма долгими, изнуряющими тренировками. Все выверено и отточено.
… ловко отскочил прыжком назад от заострённого наконечника глефа, рассекшего тонкий кожаный нагрудник, и, получив новую порцию агрессии от огненной вспышки в области живота, с взбушевавшейся силой кинулся на противника, обрушив на него серию ударов топором. Наше оружие сошлось в равном поединке. Сталь к стали, клинок к клинку. Каждый парированный удар отражался сильной вибрацией в ладони, подстегивая и распаляя азарт. Ощущение звериной выносливости и силы, текущей по венам, приятно пьянило. Губы сами расползлись в улыбке. Раздражённый ликованием противника, воин бросился, сломя голову, в атаку, намереваясь стереть ухмылку с моего лица раз и навсегда. Импульсивность и потеря самообладания не сыграла ему на руку. В подходящий момент я опустился на колени, рассекая лезвием мышцы и сухожилия задней поверхности бедра, не прикрытые доспехом. Ноги сами согнулись, роняя хозяина в снежно-кровавую кашу. Завершающий удар по хребту припечатал бедолагу к ледяной поверхности, вынося окончательный приговор.
На поле боя сражалось ещё около десятка пар, между которыми лавировали волки и испуганные кони, потерявшие своих наездников. В лужах крови, вперемешку с «нашими» лежали тела налетчиков. Кельвар неистово махал топором, раскидывая противников налево и направо, и в своем кровавом безумии чем-то напоминал викинга.
Из общей мельтешащей массы, взгляд выхватил женскую фигуру, затаившуюся между тлеющими хижинами. Алариэль сосредоточенно глядела на своего варга, белоснежная шерсть которого покрылась багряными разводами и скаталась в клочья. Затем зрачок ее глаз расширился, а серо-голубая радужка заполонила все пространство глазницы, полностью вытесняя белок.
Волк пошатнулся, по-человечьи тряхнул головой и кинулся на арбалетчика, попавшего болтом в лапу собрату. Он прыгал зигзагом, не позволяя прицелиться и попасть в себя. Финальный прыжок, грозный рык, хруст костей, голова Блорроха, покатившаяся по полю, и окровавленная пасть зверя. Глаза ведуньи приняли человеческий вид и я всерьёз призадумался: а с той ли женщиной я ночевал?
Битва стихала. Налетчиков, не скончавшихся от полученных травм на месте, разумно взяли в заложники до выяснения причин набега. Кельвар распорядился связать их и отволочить в его хижину, павшим же велел оказать почести и сложить погребальные костры. Немногочисленные жители селения быстро разбились на два лагеря: одни отлавливали и привязывали лошадей, ставших недурной добычей, другие отправились в чащу собирать валежник для будущих костров.
С неба, в перемешку с пеплом, посыпал снег. Он остужал тлеющие избы и скрывал багрово-красные следы бойни, возвращая земле безупречный белоснежный вид. Словно природа стремилась стереть воспоминания о жестокости и агрессии людей.