В прошлый раз с нас истребовали торговую грамоту, и если бы не ушлость моих спутников, внутрь города нас бы не пустили. Так что, проходя по помосту, я рассматривал вооруженных людей, прикидывая варианты развития событий. Нас сразу схватят или гостеприимно отведут к замку? Всех ли наместников так встречает Собислав? Все же, я птица не его полёта. Не много ли чести для местного предводителя захолустной деревни?
Вот и я думаю, что многовато внимания. Не к добру это.
Поравнявшись со сосредоточенными стражами, в своей собранности напоминающими сторожевых псов, я набрал в лёгких воздуха, чтобы внятно объяснить причины нашего визита. Но мое длинное повествование неуклюже оборвали на вступительном слове «уважаемый».
— Проваливай, торговец. Не отвлекай! — рявкнул красноносый воин, то и дело почёсывающий зудящую кожу на лбу под тяжёлым шлемом. Мы с Аголоном переглянулись, пожали плечами и беспрепятственно вошли внутрь в компании таких же удивленных счастливчиков. Ох, и влетит этому караулу за расхлябанность, но спасать их головы нет никакого желания.
С прошлого раза город почти не изменился. Несмотря на окончание торгового дня, все так же оживлён и шумен. Солнце коснулось линии горизонта и в активную фазу вошли владельцы таверн и постоялых дворов, зазывающих к себе гостей. Мы пробирались сквозь гудящих людей по главной улице, уводящей к замку. Он возвышался над городом белокаменной горой, удивляя своим масштабом. Трудно представить сколько времени и людей понадобилось, чтобы отгрохать такие хоромы.
По мере приближения к обители Собислава, количество людей резко уменьшалось, зато у парадной, вокруг фонтана растянулись временно сооружённые клетки. За прутьями которых томились дети… Сотни мальчиков не старше десяти лет. Они жались друг к другу, сохраняя полную тишину. То ли не было сил звать на помощь, то ли надежды, что их кто-то услышит и спасёт. У каждой клетки дежурило по два воина с каменными рожами, будто за их спинами мешки картошки, а не дети с поломанными жизнями.
К реальности меня вернула крепкая ругань Аголона, слетевшая с его языка. Довольно тихая, но достаточно четкая, чтобы я добавил пару выражений в свой словарный запас. От него я подобного не ожидал, но в целом он озвучил наши общие мысли.
Мы приложили титанические усилия, чтобы не выдать своего шокового состояния. Судя по местным, ищущим местечко куда бы приткнуться на ночь и налакаться до чертиков, факт нахождения пленных детей по соседству, их совершенно не беспокоил. В этом городе к происходящему относились как к чему-то обыденному. Ничего не значащему. Ведь это горе чужое и так далеко от стен их домов, что даже выдумываться в смысл деяний Собислава нет никакого желания. Лучше пировать и дальше праздно влачить своё жалкое существование…
У входных ворот дежурил патруль, сверливший нас брезгливо-нетерпеливыми взглядами. Вероятно, мы выглядели как торговцы, заплутавшие в бесконечных хитросплетениях улиц. Поэтому, когда мы приблизилась к ним достаточно близко, воины напряглись и нащупали рукояти мечей.
— Светлого дня вам, господа. Мы явились по приглашению Собсилава Отважного, — с достоинством рапортовал Аголон, пока я вынимал из внутреннего кармана его письмо с печатью в качестве доказательств. — Перед вами правитель Рэйна — Рюрик Бесстрашный.
— Ну-ну, — расхохотались стражи. — Тогда я принцесса Аваллона! Хо-хо-хо.
О, боги, как же я обожаю плоский юмор.
В два счета кинжал, торчащий из сапога, вдруг оказался в ладони и прильнул к горлу смеявшегося, подрезав длинную бороду. Несколько клочков упали вниз, стирая ухмылку с изъеденного оспинами лица. Глаза округлились в панике, а руки пытались оттянуть меня от себя и восстановить дыхание.
— Мое имя Рюрик Бесстрашный, советую запомнить, — зло прорычал ему в ухо, ведомый не столько «оскорблением», сколько увиденными детьми в клетках.
— П-простите, господин. Мы думали вы прибудете со свитой, — испуганно пролепетал он, в миг растеряв всю свою спесь.
— Что ж, думать — это определённо не ваше, солдат. Ну, долго мне ещё ждать или все же проводите к Собиславу? Голова, как погляжу, вам не дорога.
Стражи торопливо переглянулись и синхронно распахнули перед нами двери, пропуская вовнутрь.
По ту сторону нас ожидал… мужчина. По крайней мере, тень щетины на щеках выдавала в нем такового. На этом все. Худой, несуразный, с длинными, вытянутыми конечностями, точно он прибыл с другой планеты. Все это дело оформлено в белые лосины и жабо, причёска зализана волосок к волоску, и, черт бы меня побрал, но его лицо казалось намазюканным какой-то женской дрянью. Мы с Аголоном застопорились у входа, разглядывая его нарисованную мушку над губой. Он точно не из этих мест. Такая мода до нас ещё не дошла, слава Богу.
— Я невольно подслушал ваш разговор, господа. Пройдемте, — он с грацией танцора развернулся на пятках и поплыл по коридору вперёд, покачивая бёдрами. Я чуть не ослеп. Пришлось экстренно разглядывать окружающую нас обстановку, дабы вид этого чудика не врезался мне в память. Приснится ещё… тогда бессонница точно обеспечена.
— Хорошо жить не запретишь, — присвистнул я, осматривая золочённые кронштейны для факелов и гобелены, скрывавшие каменные стены. Пока шли по длинному сводчатому коридору, рассматривал сюжеты, вышитые на них. Похоже, что женщины старательно изображали чьи-то подвиги и везде на них один герой. Я даже приостановился, всматриваясь в знакомое лицо… Собислав?! Ну и самомнение у этого типа! Я насмешливо фыркнул, вспоминая изнеженное шелками тщедушное тельце. Нет, подвиги это точно не про него.
Провожатый отреагировал на мой смешок презрительным взглядом через плечо и многозначительно, манерно цокнул. Мол, невежам-дикарям не понять.
— В тронный зал с оружием нельзя. Оставьте все здесь, — проговорил провожатый, с трудом удерживая дёргающиеся нервы на лице. Бедняга, на такой напряжённой работе нервный тик схлопотал. Интересно, молоко за вредность ему выдают?
— Где это видано, чтобы воин с боевым оружием расставался? — возмутился Аголон, проявляющий в нашем маленьком путешествие слишком много несвойственных ему эмоций.
— Наш господин не стерпит никакого оружия в тронном зале! Это опорочит его честь и лишит неприкосновенности Эдихард! — Он с завидной периодичностью то заикался, то срывался на писк. Не хватало только поучительно трясущегося пальца в воздухе или девичьего обморока. Тогда точно занавес и можно расходиться.
Я не совсем понимал, как оставленное при нас оружие может повлечь те последствия, о которых нам вдохновенно вещали. Зато хорошо представлял, что с безоружными нами может сделать стража, по одному взмаху монаршей кисти.
Ненавижу, когда меня держат за идиота.
Молниеносным движением я схватил этого инфантила за шею и приподнял над каменным полом:
— Слушай сюда, манерный. Сегодня у меня паршивое настроение, но одна сломанная шея может все исправить Ты сейчас же впустишь нас к Собиславу или я за себя не ручаюсь. Я не слишком быстро говорю? За мыслью успеваешь?
Он барахтался считаные секунды, пучил глаза, вот-вот готовые плюхнуться на пол, и красноречиво хрипел. Когда напудренная кожа на его лице стала синеть, я нехотя разжал пальцы и провожатый рухнул к моим ногам. Сквозь кашель он безуспешно попытался нам что-то сказать. Спустя несколько провальных попыток, «мужчина» махнул в сторону двери, позволяя пройти внутрь.
Только дозволение нам уже было ни к чему. Мы с Аголоном переглянулись, понимая друг друга без слов. Возможно из этого зала мы уже не выйдем, но отступать некуда. Брат распахнул передо мной высокие двери, пропуская первым.
Неторопливый говор, заполоняющий тронный зал, моментально стих. Да так синхронно, словно у этих людей был свой дирижёр.
Собсилав восседал на золочёном троне с кубком в руках и слушал невысокого мужчину, доселе вдохновенно тараторившего ему на ухо. Скрип зальной двери обрушил на присутствующих какое-то заклятие остолбенения. Как будто они воры, а мы хозяева неожиданно вернувшиеся к себе домой. Некоторые даже застыли с открытыми ртами.
В такой тишине шум наших шагов поднимался вверх к куполообразному своду, замыкающемуся в метрах десяти — пятнадцати от пола. Витражные стрельчатые окна играли красками в свете закатного солнца на начищенном каменном полу. По бокам стояли столы с серебряной посудой, наполненные различными яствами. Люди пировали, вели неспешную беседу, пока не явились мы.