Так же тихо я выскочила из комнаты, окинула взглядом чемоданы и, не удержавшись, еще раз поправила бирочки с нашими именами. Я так вокруг своего чемодана уже третий день кружилась. Все равно, то он криво лежит, то топорщится что.
Натянув туфли, я выбежала на улицу, оббежала дом и остановилась под окнами дяди Рудольфа. Ну уж чтобы наверняка. Огляделась: невысокая скамеечка обнаружилась поблизости. Я подтащила скамеечку к окну и закрыла ставни. Уже чувствую, как лицо растягивается в самодовольной ухмылке. Теперь уж точно не проснется.
Слезла со скамейки и плюхнулась сверху, что делать дальше было не понятно. Посмотрела на горизонт – рассвет. Ну, это уже лучше. Осталось еще часа три до завтрака, из них ближайшие часа два меня никто не хватится, потом еще часа три до приезда кареты. А на одном месте мне спокойно не сиделось, хотелось бежать… да хоть в Арени. А ведь зачем тогда в Арени, если я готова была отправится в академию пешком? Мне же можно тогда напрямик, через лес. Вот была бы у меня карта… Эх.
Я вздохнула и опустила голову на руки. Не то что Нора, Нора вон дрыхнет себе спокойно в мягкой постельке. Но каждому свое: у Норы длинная русая коса, мягкие черты лица и куча поклонников, у меня – две общипанных косички да деревянная сабля, вырезанная дядей Рудольфом. Хотя я бы не сказала, что Нора у нас кисейная найнэн, в Пустоши такие не выживают, а в нашей деревне бы и тем более. Мы уже с детства таскали ведра с водой, эх, вот бы нам хоть одного водного в деревню, такое было бы хозяйство! Да только нету в округе магов ближе чем день пути верхом, на Пустоши только ведьмы и ведьмаки живут. Зелья и проклятья это конечно хорошо, старуха Хильда нас паре научила, вот только на этих зельях урожая не вырастишь. О проклятиях я вообще молчу. В добавок деревня у нас настолько далеко в глуши, что у нас и их-то знает только старуха Хильда. Да и то всего пару. Живем как варвары, чес слово.
Я решила пробежаться до Герхарда, может, даже круг по полю дяди Рудольфа сделаю. Только лучше с этим поосторожней, а то он мне уши оторвет, если что с его почти вызревшей витной случится.
По общеизвестной версии в академию мы с Норой рвемся, чтобы научится простеньким заклинаниям стихий полезных в хозяйстве. Может даже не доучится и вернуться домой раньше чем через четыре положенных года. Я не удержалась и хмыкнула, уж не знаю, кто нам поверил, проще назвать тех, кто не поверил. То есть все. Да и так ли это важно? Не поверить то, не поверили, а спорить никто сильно не стал, только вон одного дядю Рудольфа два года убеждать пришлось. Но он скорее боится, что с сами что-нибудь случится, Арени большой город как-никак, а там нам придется остановиться на пару дней. Из Пустоши на карете в Арени, там подаем заявления и ждем ответа из академии, у них как раз новый учебный год скоро начинается, а там, если повезет конечно и нас возьмут, за студентами пришлют кареты академии. Говорят, до Красного Ущелья от Арени пол дня верхом.
–Доброе утро, Герхард,– крикнула я во всю глотку, хорошо, что еще слишком рано и меня точно никто не услышит, и со всей дури стукнула соломенный бок.
Герхард качнулся со скрипом веревки и полетел обратно на меня, только вот я уже схватила его руку, крутанула и противник был повержен, прижат к стволу дерева. Нет, ну это решительно не интересно. Я отпустила его руку и похлопала по плечу.
–Не скучай тут без меня,– сказала я чучелу. –Дядя Рудольф тебя сегодня снимет, будешь в нашей с Норой комнате жить. А то ведь отсыреешь тут совсем без меня.
Герхард не ответил, и я оставила его висеть, напоследок еще раз толкнув в соломенный бок.
–Вернусь – прокляну,– крикнула я, уже убегая, и пригрозила Герхарду пальцем. А ведь точно, приеду-то я настоящей ведьмой, такие зелья научусь варить, такие силы вызывать. Я аж подпрыгнула от нетерпения. А в голове одна мысль стучит: только бы взяли, только бы взяли.
По полям слонялась я недолго, четко направляясь к пустоши. Там и урожай ничей не пострадает и точно никого не встречу, а то двадцать лет все-таки, не солидно уже сломя голову носится. В пустошь мало кто ходит, не растет там почти нечего кроме вереска. Так цветочки на отвар да, может, и пискуна какого в котел. Ну действительно? Кто за этим полезет в пустошь на рассвете?
По пустоши, изъеденной ямами и рытвинами, я пробиралась с легкостью. Уже привычные мы. Сухой вереск, в высоту почти с меня, слегка покачивался, красное солнце поднималось все выше. Я ловко перепрыгивала с холмика на холмик и раздвигала вереск в стороны. Направляться куда-то определенно было бессмысленно и даже невозможно: пустошь, абсолютно одинаковая, простиралась куда глаза глядят. И все же, наверное, буду скучать по ней. Пустошь у нас хоть и скучная, но родная. Да и тренироваться драться мне на ней нравилось, противники правда всегда воображаемые были, но так кто же стал бы учить нэйти. Хорошо хоть дядю Рудольфа уговорила на деревянную саблю.