Медленно, как будто нехотя, ТАРДИС выдала на экран длинный код места-времени на высоком галлифрейском — явно из вредности, и Секу пришлось несколько минут разбирать, откуда именно Джек ему звонил. Но это оказалась не какая-нибудь черная дыра. И даже не Кардифф.
Это был Вашингтон, округ Колумбия, 2011 год.
Сек глубоко вздохнул. Ничего такого… рокового в тот год в столице не случалось, это точно. Но факт оставался фактом. Даже ТАРДИС с трудом запеленговала сигнал, если, конечно, дело не в том, как именно она относилась к Джеку.
Что ж, если это шутка или просто благовидный предлог встретиться, можно и сделать это. Машина времени — очень удобный инструмент. Сложно опоздать куда-нибудь, когда она у тебя есть. Сек довольно улыбнулся. Единственным минусом можно было считать обиду Мортимуса: тот до сих пор общался с ним очень мало, а при разговоре постоянно язвил, думая, что задевает этим Сека. Но на таймлорда было бы слишком странно обижаться за такие мелочи.
Он включил дематериализацию, и ТАРДИС принялась вычислять оптимальное время старта. Чтобы темпоральный контур не «засветился» — пусть даже Галлифрей неизвестно где, а далеки не станут искать его по временному следу машины таймлордов, — нужно было тщательно рассчитать момент материализации-дематериализации. Идеально — синхронно с другими временными устройствами, материализовавшимися в то же самое время. Так как Доктор, агенты времени и прочие постоянно обретались на Земле, ожидание обычно занимало не более трех минут.
Временной ротор нежно запел, поднимаясь и опускаясь, но в тот же миг ТАРДИС затрясло, консольная накренилась, и Сек, уцепившись за консоль, в отчаянии потянул тумблер экстренной перезагрузки ротора.
Сколько бы он ни рассказывал Мортимусу об интуитивно понятном интерфейсе консоли, все-таки у того была довольно старая и давно изученная далеками модель. Схемы управления новых были слишком хорошо засекречены. Помнится, Доктор стучал по консоли своей ТАРДИС молотком — или это были только слухи? Сека обдало новой волной неудовольствия, на этот раз острого и болезненного.
— Ну же, постарайся. Что с тобой? — спросил он вполголоса. Наверное, он бы никогда и никому не признался, что разговаривает со своим кораблем — почти как таймлорд, — но сейчас его все равно никто не увидит.
ТАРДИС снова вздрогнула, пытаясь проложить маршрут. Ротор, дребезжа, застонал почти безнадежно.
— Давай! — выкрикнул Сек, цепляясь за консоль одной рукой, а второй лихорадочно и почти наобум меняя настройки. Протокольные действия? Точно не сейчас! И, кажется, что-то помогло, потому что консольная выровнялась, ротор перестал дребезжать и мягко засвистел, поднимаясь и опускаясь, потом замер. ТАРДИС прибыла на место.
Сек включил внешний экран и выдохнул. Снаружи действительно был Вашингтон — жилой район, кажется, в паре кварталов оттуда жил когда-то Мортимус. Ночь. Непривычно много мусора, но и только: возможно, праздник. Люди обычно начинали чистить улицы к утру.
А вдруг это ловушка? Сек напряженно всмотрелся в экран, переключил режимы. Никаких следов энергетического оружия, аномальных гравитационных возмущений. Нет, все чисто. Кажется. Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Лицо снова зачесалось, и он вспомнил, что забыл снять голографическую маску. Но сейчас это было кстати, так что Сек, отпустив наконец консоль, пошагал к двери.
За дверью было тепло и ветрено — обычная для этого климатического пояса Земли ночь, скорее даже поздний вечер. Вдалеке шумели машины. Откуда-то доносились радостные крики: возможно, действительно какой-то праздник. День памяти? Нет, слишком холодно для конца мая. Может, день труда. Летом было бы жарче и комфортнее, чем сейчас. Но где же Джек? Сек завертел головой. ТАРДИС припарковалась в небольшом тупичке, заваленном мусором; если Джек где-то неподалеку, можно проверить это очень простым способом. Сек вытащил коммуникатор и набрал тот же неопознанный номер.
На этот раз звонок прошел. Из динамика донеслись гудки, быстрые, сдвоенные, словно древний телеграфный шифр — точка, точка, пауза. В ту же минуту за углом раздался тихий гул. Вибрация.
Сек вытащил из кобуры дезинтегратор и осторожно заглянул за угол. Посреди пыльного тротуара, прямо под фонарем стоял Джек и со странной улыбкой смотрел на экран своего телефона. Что-то в его поведении выглядело не слишком обычным, даже ненормальным, и Сек не стал опускать оружие. Шагнул вперед.
Джек, услышав шум, поднял голову.
— А-а-а, это все-таки ты, — сказал он, отчетливо проговаривая каждое слово, и, слегка покачнувшись, спрятал телефон в карман шинели. — Я думал, твои все попрятались. Закопались в землю поглубже. Как кроты.
Он развел руками и засмеялся, и Сек неожиданно понял, что с ним не так. Джек был пьян как последняя свинья. Отвратительно. Накидался, а теперь врет непонятно что.
Сек бросил дезинтегратор обратно в кобуру и раздраженно дернул щупальцами.
— О, теперь ты разозлился, — радостно констатировал Джек. — Мне нравится, когда ты сердишься. Такой… непосредственный. Тьфу, какое дурацкое слово — «непосредственный». Но тебе…
— Заткнись, — негромко перебил его Сек. Злость вскипела внутри пронзительно-белым холодом. Злость и обида.
— И не подумаю, — продолжил Джек. — А ну-ка, вспомни, гений, когда ты меня видел таким последний раз? А?
Он подошел ближе. От него отвратительно несло парами алкоголя и продуктами его переработки; мерзкая смесь. Сек сделал шаг назад, но еще до того, как отступить, понял, к чему Джек ведет.
Он никогда не напивался так — просто потому, что не мог. Организм, перестроенный артронной энергией, избавлялся от интоксикации эффективно и быстро. И значит, с Джеком действительно что-то случилось.
Но обида все равно никуда не делась.
— Чего тебе надо? — едва разжимая губы, спросил Сек.
— Побыть недельку-другую в твоей ТАРДИС. Нужно бы поправить… здоровье.
Джек наклонил голову и улыбнулся, широко, кокетливо и заразительно. Сек хмыкнул и крепко сжал губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Дурацкий рефлекс.
— За тобой гонятся? — спросил он, глядя в сторону.
— Можно и так сказать. Наступают на пятки, буквально говоря. — Джек рассмеялся, запрокинув голову, и Сек непроизвольно дернул губами в слабой улыбке.
— Кто на этот раз?
— Смерть, — улыбаясь, ответил Джек.
— Чушь! — отрезал Сек. — Это алкоголь наступает тебе на пятки… нет, на мозги он тебе наступил. И отдавил. Хорошо. Идем. Протрезвеешь и скажешь, в чем дело.
В этот миг Джек быстро шагнул к нему, схватил за плечи и крепко обнял.
— Как я рад тебя видеть, Гаутама! — шепнул он. — А ты? Рад?
Сек вздрогнул и зажмурился; нет, запах недоокисленных продуктов этанола можно было вынести, потому что от самого Джека пахло как обычно — одеколоном, телом и почему-то сексом. А, ну конечно. Напился и подцепил кого-то.
Сек оттолкнул его и отряхнул пиджак. Хотелось разозлиться, но первая, самая яркая и сильная злость выгорела дотла, а новая получалась кислой и противной. Только усиливала дурацкую, неконструктивную обиду.
— Хватит. Идем.
Он развернулся и пошагал к ТАРДИС. Джек нетвердо, сбивчиво шел следом. На этот раз ТАРДИС не стала открывать замок, и Сек полез за ключами. Джек встал рядом, опираясь о стену плечом.
— А ты не веришь, что я стал смертным, — сказал он. — Интересно, почему? Тебя не убеждает то, что творится вокруг?
Сек наконец справился с замком, отпер дверь и втолкнул Джека внутрь.
— Я же сказал: протрезвеешь и расскажешь, в чем дело, — холодно ответил он, ловя привычное раздражение ТАРДИС. Она не любила Джека по многим причинам, в основном потому, что тот был фиксированной точкой во времени и пространстве и создавал ей чисто физические неудобства. Интересно, как на Джека реагировала ТАРДИС Доктора? Так же или все-таки иначе?
Но Джек молча вытащил руку из рукава шинели и расстегнул манжету.
— Вот, смотри. — Он согнул локоть. На предплечье темнела россыпь ссадин и синяков, разного цвета и оттенков — значит, полученных в разное время. Но это же невозможно. Невозможно.