Как-то вечером на площади Ломас Эдуардо встретил Хуана Иберру, и тот поздравил его с красоткой, которую ему удалось отбить. Думаю, именно тогда Эдуардо и отделал Иберру. Никто при нем не мог насмехаться над Кристианом.
Женщина обслуживала обоих с животной покорностью, но не могла скрыть того, что отдает предпочтение младшему, который не отверг своей доли, но и не первым завел это порядок вещей.
Однажды Хулиане велели поставить два стула в главном патио и не появляться там, ибо им надо было поговорить. Она долго ждала конца разговора и прилегла отдохнуть в часы сиесты, но ее скоро окликнули. И приказали сложить в мешок все ее вещи, даже стеклянные четки и крестик, оставленный матерью. Без всяких объяснений ее усадили в повозку и отправились в путь, безмолвный и тягостный. Дождь испортил дорогу, и только к пяти утра они добрались до Морона. Там они продали ее хозяйке публичного дома. Сделку заключили на месте, Кристиан взял деньги и половину отдал младшему брату.
В Турдере Нильсены, выбравшись наконец из трясины любви (становившейся их погибелью), пожелали вернуться к своей прежней жизни мужчин в окружении мужчин. И снова принялись за драки, попойки и ссоры. Может быть, иной раз они и верили в свое спасение, но нередко бывали — каждый по своим делам — в неоправданных или вполне оправданных отлучках. Незадолго до Нового года младший сказал, что ему надо в Буэнос-Айрес. А Кристиан отправился в Морон и под навесом достопамятного дома увидел солового коня Эдуардо. Вошел. Там сидел младший брат, ожидая очереди. Видимо, Кристиан сказал ему:
— Если так будет впредь, мы загоним коней. Лучше пусть она будет у нас под рукой.
Поговорил с хозяйкой, вытащил из-за пояса деньги, и братья забрали ее с собой. Хулиана поехала с Кристианом. Эдуардо пришпорил солового, чтобы на них не смотреть.
Все вернулось к тому, о чем уже говорилось. Мерзкое решение проблемы не послужило выходом, оба унизились до взаимного обмана. Каин бродил совсем рядом, но привязанность братьев Нильсенов друг к другу была велика, — кто знает, какие трудности и опасности они одолели вместе! — и отныне оба предпочитали вымещать свою злость на других. На чужих, на собаках, на Хулиане, внесшей разлад.
Месяц март шел к концу, но жара не спадала. В воскресенье (по воскресеньям люди рано возвращались домой) Эдуардо, вернувшись из альмасена, увидел, что Кристиан запрягает быков. Кристиан сказал ему:
— Подойди. Надо нам отвезти несколько шкур для Пардо. Я уже нагрузил. Ехать легче в прохладное время.
Торговый склад Пардо, мне кажется, был дальше к Югу. Они ехали по дороге Лас Тропас, а потом взяли в сторону. Степь к ночи все шире распластывалась перед ними.
Они ехали мимо болота с осокой. Кристиан бросил тлевшую сигарету и спокойно сказал:
— Теперь за работу, брат. Нам потом помогут стервятники. Я сегодня ее убил. Пусть останется здесь со своими вещами. Больше вреда от нее не будет.
И они обнялись, чуть не плача. Теперь их связывала еще одна нить: женщина, с болью принесенная в жертву, и общий долг — предать ее забвению.
В Аргентине креолами называют потомков иммигрантов, родившихся в этой стране.
(обратно)