— Ничего. Но произойдет. И в этот момент тебе лучше быть подальше, но после я за тобой приеду. И надеюсь, к этому времени ты соберешь все свои вещи.
— Сидеть на чемоданах непонятно сколько? Как заманчиво, — скрещиваю руки под грудью.
— Я позвоню, как буду выезжать, — подлизывается и подходит ближе, пристраивая руку на моей спине. — Ты так очаровательно дуешь губки.
— Даже не думай, — шикаю на него.
— Знаешь, даже хорошо, что он показал свое нутро именно сейчас. Разберемся сразу со всем. Ну же, малыш, — толкается носом в мой висок. — Не расстраивайся.
— А если не получится? — таю от его нежностей.
— Получится. Что за сомнения?
— Пообещай, что будешь действовать в рамках закона.
— Я буду действовать вместе с законом, — заявляет самодовольно. — Все будет хорошо. А прическа в самом деле роскошная. И мне не терпится увидеть тебя в платье. Краситься будешь?
— Само собой, — фыркаю.
— О, тогда времени в обрез. Всего два часа…
Поворачиваю голову, чтобы он увидел мой укоризненный взгляд, а он врезается в мои губы в шутливом поцелуе, даже глаза закрыть не успеваю. От неожиданности отшатываюсь, он придерживает меня за спину, оба сдавленно смеемся.
— Больше всего я скучал по твоей улыбке, — гладит меня пальцами по щеке. — Солнце, пшеница и я сейчас с ума сойду от твоего запаха, — последнее уже бормочет на шумном вдохе, по-хозяйски прижимая к себе. — Хочу испортить твою прическу. Сейчас. До одури.
И мне бы сказать «нет». Сказать «рано». Хоть что-нибудь… но я не могу. Объятие слишком крепкое, его дыхание слишком прерывистое, его переполненные желанием глаза слишком близко. Губы, прикосновения которых помнит каждый сантиметр моего тела. Я так хочу вновь испытать те же эмоции, я так давно не чувствовала себя желанной, я так хочу его сама, что отпускаю все тормоза, обхватывая его за шею.
— Малышка моя, — выдыхает и накрывает мои губы своими.
На свадьбу мы, конечно, безбожно опаздываем. За те два часа, что мы провели в объятиях друг друга, я забыла обо всем на свете. Обо всех обидах, о своей боли, о метаниях и скитаниях. Я простила ему все, абсолютно. Но лишь на те два часа. Моему телу хорошо, мое сердце бьется спокойно, а пульс ровный, но память — такая стерва. И чем ближе мы к ресторану, тем она яснее.
Когда Костя останавливается на парковке, я жалею, что решилась на это.
— Я не хочу его видеть, — говорю честно. — Мне тошно от одной только мысли.
— Можем не идти, — соглашается с легкостью. — Конечно, я хочу ткнуть его носом в то, что мы вместе несмотря ни на что, и хочу сделать это именно сегодня, но силком я тебя не потащу. Есть гораздо более интересное занятие, к которому бы я с удовольствием вернулся, — нахально мне подмигивает, а мои губы улыбаются ему, не посоветовавшись с мозгом. — Выбор за тобой, малыш.
— Пойдем, — решаюсь. — Но ненадолго, ладно?
— Идеальный компромисс, — улыбается довольным сытым котом и выходит первым.
Помогает мне, вещает мою руку на свой локоть и горделиво расправляет плечи. Красивый, дерзкий, мой. Сердце должно трепыхаться от счастья, но я чувствую лишь тяжесть прошлого. Неприятное открытие. Которое я, разумеется, списываю на близость Васи.
Все давно расселились за свои столики. Оживленно беседуют, выпивают, с аппетитом кушают. Ведущий объявляет перерыв на медленный танец, первыми в центр зала выходят молодожены, за ними подтягиваются другие пары. Мы — стоим. На входе, в отдалении, но он замечает нас в первый же оборот. И застывает, принуждая остановиться жену.
Девушка смеется и недоумевает. Прослеживает его взгляд, направленный в нашу сторону. Приветливо машет, очевидно, Косте, приподнимает подол платья и, взяв мужа за руку, идет к нам.
Она очень милая. На каблуках почти одного с Васей роста. Смотрелись бы гармонично, если бы ее лицо не озаряла счастливая улыбка, а его не было подобно тому, что я видела в больнице и на похоронах брата. Уверена, он по моим глазам понял, что я все знаю. Ответная на мое презрение оторопь говорит сама за себя. А может, даже страх. И… сожаление. И именно оно становится последней каплей. Это я вынести уже не в состоянии.
— Костя! — радостно приветствует невеста и тянется к Смолину с поцелуем в щеку.
— Вика, — одними губами говорит Школьников.
Я моргаю и понимаю, что справляюсь со стрессом в привычной для себя манере — плачу. Вытаскиваю руку из-под Костиной и быстрым шагом, за столиками, спешу на воздух, во внутренний дворик, который вижу через большие окна.