— Он не хотел детей?
— Он не мог их иметь. Но узнали мы не сразу, года через два. И это сильно его изменило. Очень сильно, Вик. Он стал грубым, злым, устраивал скандалы даже если я просто говорила наедине с мужчиной. Это невыносимо. Так жить — невыносимо.
— Ясно, — поднимаюсь и слабо улыбаюсь, а на кухне что-то с грохотом падает.
Света кидается на помощь, а я окидываю взглядом скромную прихожую. Тесно, захламлено, под ногами похрустывает песок. А она счастлива. И предпочитает печь с дочерью пирог, чем не разгибаясь наводить порядок. На стенах фотографии в рамках, она в белом, ее новый супруг. Тоже не первый красавец, но взгляд обоих делает эту пару самой прекрасной из всех, что я видела. У нее было все — деньги, просторное ухоженное жилье, красавец-супруг. И все это она без раздумий променяла на простое женское счастье. А я помогла. Мы обе обманщицы, но вернись я в прошлое, поступила бы также. Оно того стоило.
Когда захожу на кухню, Света собирает с пола нарезанное кусочками яблоко. Малышка то помогает, то гладит маму по рукам маленькой ладошкой и причитает «я больше так не буду, мамочка, я сучайно». А мне на воздух хочется. Нестерпимо.
— У меня не так много времени, — говорю тихо.
— Да? — поворачивает голову с сожалением во взгляде. — Я думала, дождешься пирога… надо было раньше поставить.
— Да не суетись, — улыбаюсь. — Просто расскажи, что вспомнишь. Ты сказала, он ее… не обижал? — тщательно фильтрую слова. — Но мы с ней встретились в больнице. И она была там, по ее словам, частым гостем.
— Да, мне также рассказывала. Но не из-за него. Просто… ты так подумала, и она не стала отговаривать. Она мечтала сбежать, понимаешь? Хотела вернуться домой, но у нее дом, считай, через реку от его, да и бабушка уже… на небесах. Приехала в мой город, ну тот, ты знаешь. Она ко мне убираться пришла, так и познакомились. Я через фирму вызывала, прислали ее. Хорошая, старательная. Ну, в общем, о чем я… — она замирает, а Мира, пользуясь тем, что на нее не смотрят, тянет яблоко в рот. Я кривлюсь как от кислого, и она бросает яблочко в помойку. — С чего начать-то? — растерянно спрашивает Света.
— Кто ее обижал?
— Дом, — отвечает коротко. — И шизанутая мамаша ее мужа.
— Шизанутая? — переспрашивает любопытный ребенок, а Света вздыхает.
— Она ее? — пытаюсь спросить, не спрашивая.
— Нет. Она ее пугала. Подкрадется и что-нибудь спросит или разольет что-то на полу, такого плана. Или бормотать тарабарщину как начнет, крестить и прочим богохульством заниматься. Ну там явно не все дома… Зайка, а давай мультик? Я сейчас, — говорит снова мне и ненадолго уходит. — В общем, из-за нее она и калечилась. То поранится, то ударится, то еще чего. В бассейн как-то нырнула, головой ударилась о поручень, чуть не захлебнулась, вытащили. Муж ее отмахивался, типа, сама виновата, невнимательная. А однажды она сбежала в бабкин дом, но он ее обратно вернул. Про развод заикнулась, он ей — и думать забудь. Когда вы познакомились, она с лестницы упала, поскользнулась вдруг. Уже сил никаких не было.
— Ясно. Когда вы в последний раз виделись? — Светлана припоминает примерную дату, а я понимаю, что прошло всего три недели с того дня, как мы обе уехали из города.
— Она убираться приезжала два раза в неделю. По сути, мы всего-то пять раз виделись… так странно. А, вот еще. Она говорила, что хотела съездить что-то забрать. Какая-то вещица, очень ей дорогая, муж не отдал при разводе.
— Что это?
— Не знаю, она не сказала, а я как-то… о другом голова болела. Ну, вот, наверное и все, — немного разводит руками. — А чего с ней случилось-то?
— Пытаемся понять, — отвечаю уклончиво.
— Почему ты?
— Ох, это очень долгая история, как-нибудь в другой раз, ладно?
— Да, конечно, — слабо улыбается, как и я, почти уверена, думая лишь об одном — не будет никакого другого раза. Ворошить прошлое часто бывает слишком больно.
Когда доезжаю до отеля, Валя уже ждет в машине на парковке. Сажусь к нему, пристегиваюсь и он сразу же трогается.
— Вот у меня вроде хорошая память, — сокрушаюсь, доставая фастфуд, что он успел купить, из бумажных пакетов, — но просто до безобразия искаженная. Такое чувство, что я всю жизнь жила с закрытыми глазами. — Освобождаю от бумаги половину бургера и передаю Вале.
— Спасибо, — отвечает он машинально.
— Тебе спасибо, Валь, — глажу его по плечу. — Особенно за то, что не вывалил на меня все, что знал сам.