— Эдуард Альбертович, — строго обращается к хозяину Невзгодов, но тот не дает ему сказать, грубо перебивая:
— Закрой рот или тебя проводят обратно за забор.
— Рискни, — без затей отвечает Невзгодов. — Романов давно на тебя зуб точит, подкину ему материалов для размышления. — В глазах Осина вспыхивает ярость, а Невзгодов с улыбкой устраивается на диване. — Моя клиентка Виктория обратилась ко мне с просьбой найти подругу. Та давно не отвечает на звонки. К сожалению, я нашел ее. Мертвой.
— Люба мертва? — меняется в лице Осин, вставая со стола. — Когда? Как это произошло?
— Сразу после того, как она вернулась в этот дом, чтобы забрать одну вещицу, — беззастенчиво тыкает пальцем в небо Невзгодов.
Осин хмыкает.
— Ты хотел сказать, украсть, — поправляет. — Если речь о кулоне, что я подарил ей на свадьбу.
— Украсть? Из этого места? — удивляется Невзгодов.
— Я не менял коды сейфа, сигнализации и даже замки, — равнодушно пожимает плечами Осин. — Не думал, что у нее хватит смелости на подобную дерзость, да и был увлечен… другими заботами, — переводит взгляд на меня.
— Прости, — говорю искренне, а дальше напропалую вру: — Ты мне действительно нравился. Просто… мы только расстались с Костей, я была не готова к отношениям. Ну и, как ты понял, пошла на это только ради Любы.
— Жестоко, Виктория. Я был очарован тобой. Быть может, даже влюблен.
— А я — подавлена и обижена на весь мужской род, — развожу руками. — Мы встретились не в то время, вот и все.
— Пожалуй, — соглашается и задумчиво смотрит в стену. — Наверное, надо было дать ей развод. Но, я любил и ее.
— Расскажи про ограбление, — переводит разговор в нужное русло Невзгодов.
— Только после того, как ты ответишь на мои вопросы, — упорствует Осин.
— У меня нет ответов, я пытаюсь их получить прямо сейчас. Пока могу сообщить лишь то, что девушка скончалась вследствие черепно-мозговой травмы.
— Я, в свою очередь, могу сообщить лишь то, что из этого дома она вышла на своих двоих и без каких-либо увечий. Более того, я могу это доказать. Сохранил себе на память.
Через пару минут он запускает на ноутбуке видео с камер наблюдения, и мы своими глазами видим, как Любовь пробирается в дом, а спустя пять минут выбегает и несется сломя голову, сжимая одну руку в кулак. И на ней — те же вещи, что нашли на останках.
— Копию, пожалуйста, — вежливо просит Невзгодов. — И благодарю за помощь.
— Вы со Смолиным вместе? — игнорирует его присутствие Осин, обращаясь ко мне. — Это правда или очередная уловка?
— Правда, — отвечаю, казалось бы, честно, но с таким чувством, что обманываю. Непонятно только, кого конкретно — его или себя. — Твоя мама еще жива?
— Моя мать умерла двадцать пять лет назад, — удивляется вопросу. — Почему ты спросила?
Переглядываемся с Невзгодовым.
— Любовь украла что-то еще, помимо кулона? — уточняет Валя.
— Нет, я не храню ценности дома, тут всегда слишком много посторонних. К тому же, я и без того предостаточно отдал ей при разводе. Почему ты спросила о матери?
Растерянно моргаю, ищу поддержки у Вали, но он лишь слабо пожимает плечами и отводит взгляд.
— Люба… рассказывала… — мямлю, вздыхаю. — Она сказала, что ты ее избиваешь, — говорю, как есть. — Позже от другой подруги я услышала альтернативную версию, что ее изводила твоя мама.
Осин пару секунд смотрит на меня, а потом начинает смеяться в голос, немного запрокинув назад голову.
— Знаешь, я даже рад, — произносит, успокоившись. — Рад, что ты действительно такая, какой я тебя видел. Очаровательное наивное создание. Прошло шесть лет, а ты почти не изменилась. Видишь ли, Любовь дважды за полтора года лежала в психиатрической клинике со своими неврозами и навязчивыми параноидальными состояниями. В частной, разумеется, под вымышленным именем. Но у меня сохранились и выписки, если угодно.
— Если не затруднит, — опускаю глаза в пол и тру лоб. — Господи, какая я дура… — бормочу себе под нос.
— Ты — чудо. В перьях, — добавляет со смешком. — Подождите в машине, вам вынесут копии бумаг и видео.
На сиденье оседаю в какой-то прострации.
— Как это вообще? — пытаюсь добиться ответов от Вали.
— Ты была уязвима, — пожимает плечами. — И кто знает, может в момент своего рассказа Любовь в самом деле верила в свои слова.
— Вся моя жизнь — ложь. Вся, Валь.
— Обнять? — предлагает, немного замешкавшись.
— Да, — выдыхаю с облегчением и жмусь к нему сама.