Надо было уезжать сразу. Как следует повеселиться на их свадьбе и сразу же уезжать.
— Это моя вина, — произношу вслух.
— Что? — не сразу понимает смысл моих бормотаний Невзгодов.
— Валь, она так сильно тебя любит, что настаивала на том, чтобы ты завел любовницу. Это от страха, понимаешь? Она боится, что мы сойдемся и третьей лишней станет она. Боится тебя потерять, вот и все.
— Я бы мог на это купиться, если бы дал ей хоть один повод. Хоть один, понимаешь? Я на тебя даже не смотрел!
— Это лишнее. У тебя тоже нет проблем с памятью.
— А моя прошлая жена? А те женщины, что были до нее? Может, им всем забеременеть, а? — злится Невзгодов. — Даже не думай ее оправдывать. Даже. Не думай!
— И что ты будешь делать? — вздыхаю. — Ну не разведешься же ты с ней из-за этого? — Валентин отводит взгляд и стискивает челюсти, а я нервно фыркаю: — Да брось.
— Я слишком зол, чтобы принимать адекватные решения. И не понимаю, почему ты так спокойна. Если честно, это напрягает. Такое ощущение, что сел на пороховую бочку, а какой-то умник поджег фитиль длиной в несколько метров. Или километров.
Я тоже не понимаю. И не хочу признаваться даже себе в том, что, приняв, испытываю, по сути, одну лишь радость. Что мое сердце наполняется надеждой, что каждое нервное окончание искрит в ожидании.
— Давай вернемся к расследованию, — пытаюсь не слишком тонко съехать с темы. — Я пока не понимаю, что чувствую. К тому же… не факт же, да? Вы три месяца и, как я поняла, безуспешно.
— Под вопросом, — отвечает глухо и сует руки в карманы джинсов, уставившись в стену. — Надеюсь, что нет.
— Валя… — морщусь и он вместе со мной.
— Я слишком злюсь. Слишком. Она обманывала нас. И зачем? Хрен пойми зачем. Если не уверен в своем партнере — уходи, а не пытайся тайно забеременеть, не оставив выхода, — постепенно расходится и повышает голос.
— Валь, — зову тихо.
— Что? — выдыхает в мою сторону негодованием.
— Давай вернемся к расследованию?
— Давай. Кстати… семьдесят два часа еще не прошло.
— Я знаю.
— Может…
— Нет. Я никогда не лягу с тем, с кем гипотетически не готова завести детей.
— Даже так, — роняет тихо, исподлобья глядя на меня. — Не знал.
«Молчи! — кричу мысленно, глядя ему в глаза. — Умоляю, молчи, не развивай тему! Вырвалось! Просто вырвалось! Не сейчас, только не сейчас, не начинай, не поднимай ил со дна, все только начало налаживаться, все только начало казаться правильным… и возможным. Молчи, Валь… умоляю, молчи…».
— Итак, — Невзгодов нагло ухмыляется, наверняка прочитав панику в моих глазах, и идет к своему столу, — на часах почти двенадцать часов ночи, а значит, самое время поганить стены.
Он выдвигает верхний ящик и достает упаковку канцелярских кнопок-гвоздиков, а я, ссутулившись, выдыхаю.
«Надо уезжать. Закончим с расследованием и надо сразу же уезжать. Они помирятся, непременно. У них все будет хорошо», — наговариваю мысленно, пока Валя занимается распечаткой всех имеющихся сведений.
— А вот, что примечательно, — размышляет Невзгодов вслух, когда мы заканчиваем прикалывать вырезки к стене. — Ни на одной из жертв не было украшений, если не считать кулон в руке Осиной. Ни колец, ни даже нательных крестов. Скорее всего, его попросту не заметили. И вот тут вырисовывается мотив.
— Причина, по которой тела прячут — это ограбление? — брезгливо кривлю губы, а Невзгодов пожимает плечами:
— Почему бы и нет. Местные, судя по всему, отлично знают и когда можно ходить, и как. Возможно, был прецедент… — тянется за мобильным на столе, а я тактично покашливаю и киваю на большие настенные часы. — А, ну да, — брякает Невзгодов. — Отложим это на утро. Так вот, делаем вывод, что все погибшие женщины — не местные. При себе наверняка имели как минимум кошелек. Теми же банковскими картами можно пользоваться, оплачивая покупки до тысячи и палевно это только в том случае, если человека будут искать. Плюс наличные, украшения, телефон.
— Я не понимаю, почему только женщины? — рассматриваю фотографии, медленно прохаживаясь вдоль стены. — Может, есть другие захоронения? Там или в другом месте.
— Смысла особого не вижу. Если, конечно, некто не наложил камней с целью убийства. А сортирует по каким-то своим извращенным представлениям.
— Сортирует? — кривлюсь, останавливаясь.
— Не придирайся, — отмахивается Невзгодов. — Если есть похороненные в другом месте жертвы мужчины, то мы имеем дело с человеком с явными психическими отклонениями, а это — совсем другая история. Сделай пометки.