— Он прав, — хмыкает Школьников, а Невзгодов задумчиво чешет висок, не глядя ни на кого.
— Ну а ты? — спрашивает Валя у Смолина.
— Еще час назад я думал, что буду работать на органы. Под прикрытием. Теперь… сильно в этом сомневаюсь.
— Что, если я дам тебе контакт человека, который хочет все и сразу?
— Поясни.
— Посадить и тех, и других, и, черт, — смеется и качает головой, — третьих. Всех, кто завязан на торговле, тех, кто переступает черту, пытаясь их поймать и тех, кто помогает первым.
— У тебя есть такие связи? — вскидывает брови Смолин.
— Да. Этот человек — мой отец. — Рты приоткрываются разом у всех, а Невзгодов слабо морщится: — Мы не общаемся с тех пор, как я ушел на вольные хлеба, но уверен, в данном случае он сделает исключение. Он карьеру построил на таких делах. Успешную.
— Хочешь за мой счет помириться с папочкой? — кривляется Смолин.
— Денег от тебя все равно не дождешься, — насмешливо отражает Невзгодов. — Так что?
— Соглашайся! — выпаливаю с жаром и подрываюсь к Косте. — Соглашайся, умоляю, это шанс! — хватаю его за грудки и заглядываю в глаза.
— Не для нас, — отвечает печально.
— Для тебя, выжить, — вцепляюсь в его плечи и тараторю: — Прошу тебя, Кость. Молю. Соглашайся. Не дай им выиграть. Никому! Иначе рано или поздно тебе придется принять чью-то сторону. Хрен им всем. Если я тебя не получу, никто не получит!
Смолин ухмыляется и обнимает меня.
— Это будет самый эпичный компромисс, малыш.
Глава 29
Не звони. Не пиши. И никогда не возвращайся.
Такую установку дал мне Смолин тем утром у машины, когда мы прощались. Я не смогла сдержать слез, он, по ощущениям, сделал последний вдох, зарывшись носом в мои волосы. Сел в машину к Осину, нагло подмигнул и отвернулся, кажется, в ту же секунду забыв о моем существовании.
Невзгодов вернул меня в больницу и уехал до утренней суматохи, а я попросила укол успокоительного у милой медсестры и пропустила обход, забывшись тяжелым сном. К обеду выяснилось, что у меня шпарит температура, мне назначили кучу лекарств, в том числе капельницы, и продержали в состоянии овоща еще пять дней. На шестой я узнала, что риэлтор Осина продал мою квартиру вместе с гаражом. На седьмой заехала в банк поставить свою подпись на документах, а мой счет пополнился тремя с половиной миллионами. С учетом того, что Невзгодов регулярно выплачивал мне зарплату, тратить которую было не на что, я вполне могла бы выбрать какой-нибудь город поуютнее, купить скромное жилище и подумать о том, кем хочу стать, когда вырасту, но. Всегда есть чертово «но». И в моем случае это была робкая надежда на то, что на этот раз я в самом деле стану той, кем годами притворялась. Разлучницей.
Но.
Всего один звонок незадолго до отъезда вернул меня в жестокую реальность. Он был от Киры. Звенящим счастьем голосом она сообщила мне радостную новость — совсем скоро они с Валей станут родителями. Конечно, я поздравила ее, как иначе? Правда, повесив трубку, зло рассмеялась. Все получилось именно так, как она хотела: мы забеременели практически в одно время. Только над ее шеей не занесен топор злого рока. По ее шагам не следует сама Смерть. И нам с моей призрачной бледнолицей подружкой пора двигаться дальше.
Было легко думать об этом, пока мы не тронулись в путь. Было приемлемо осознавать, пока мы пребывали в движении. Но едва Невзгодов остановил машину у моего дома, я почувствовала удавку на своей шее.
— Завтра к двенадцати подъедет гипотетический клиент, — буднично сообщает Валя. — Он звонил четыре раза за последнюю неделю, крайне настойчив.
— Что у него? — подключаюсь с равнодушным лицом.
— Что-то в высшей степени деликатное, о чем он не смог сообщить по телефону, — пренебрежительно закатывает глаза Невзгодов. — Я навел справки, похоже, речь о дележке наследства.
— Понятно, — посмеиваюсь над людской алчностью. — Ладно, до завтра! — улыбаюсь и выхожу, прихватив свой рюкзак.
Оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на него. Все с той же натренированной улыбкой взмахиваю рукой. Захожу в подъезд и бегом поднимаюсь на свой этаж, изо всех сил пытаясь не разреветься. Мне нельзя раскисать, ни в коем случае. Стоит лишь на секунду позволить тоске проникнуть в голову, пропустить в мозг хоть одну жалобную мысль, я уже не соберусь. На этот раз помощи ждать неоткуда.
На сборы уходит полтора часа. Все лишнее отношу прямиком на помойку, вызываю такси, опускаю ключи в почтовый ящик, пишу сообщение хозяйке квартиры, выхожу на улицу с одним чемоданом. В машине меняю сим-карту и перезваниваю на пропущенный сигнал бедствия.