Выбрать главу

И мало чего стоит попытка оправдаться тем, что никто не обязан блюсти такие законы, которые оберегают неравенство состояний. Могут ли они уравнять людей, их ум, ловкость, дарования? Или воспрепятствовать власть имущим превращать эту власть в орудие своих пороков?

Бессильные уничтожить неравенство состояний, законы определяют и блюдут права каждого из них.

Многие считают и, пожалуй, основательно, что нрав человека зависит от его положения в обществе. Земледелец, который зарабатывает себе на пропитание трудами рук своих, нередко обретает покой и довольство, недоступные гордыне вельмож, у которых вожделений, а значит, и надобностей не меньше, чем у самого жалкого нищего. Вот вам и в неравенстве некоторое подобие равенства!

В наше время одни считают, что все сословия равны, другие — что неизбежно неравны. Как бы то ни было, справедливость требует равно охранять права каждого — иной цели у законов нет.

Счастлив тот, кто умеет уважать их так, как они того заслуживают. Еще счастливее тот, в чьем сердце запечатлены законы счастливой натуры. Всякому понятно, что я имею здесь в виду добродетели. Их благородству и возвышенности посвящено все это рассуждение, но сперва я намерен определить самую суть добродетелей, дабы не спутать их с пороками. Я часто сталкивался с такой путаницей, когда дело касалось морального добра или зла, а вот в областях менее серьезных она никогда не возникала. Сказать, что добродетель — это добродетель, потому что в ее основе лежит добро, а порок во всем ей противоположен, значит ничего не сказать. Сила и красота тоже великие блага, старость и болезнь — вполне реальное зло, но о первых никак но скажешь, что они добродетели, а о вторых — что они пороки. В слове «добродетель» заложена идея о чем-то, идущем на пользу всему человечеству, в слове «порок» — идея противоположная. Только моральные понятия добра и зла отличаются чертами такой значительности. Предпочтение общего интереса интересу личному — вот единственное определение, подобающее добродетели и содержащее заложенную в ней идею. Напротив того, готовность жертвовать общим благом во имя собственного корыстного интереса — неиссякаемый источник любых пороков.

Установив и достаточно разграничив эти понятия, перейдем к особенностям, отличающим добродетели врожденные от выработанных. Врожденными я называю добродетели, присущие нашему темпераменту. Все прочие — плоды мучительных размышлений. Обычно мы придаем им больше цены, потому что они труднее нам даются. Мы считаем их в большей мере своими собственными, ибо они — порождение нашего хрупкого разума. На это я возражаю: ну, а разум, разве и его не подарила нам Природа, как подарила счастливый темперамент? И почему подобный темперамент и разум исключают друг друга? Быть может, как раз на основе первого и взрастает второй? И если темперамент порою сбивает нас с пути, то неужели разум никогда не заблуждается?

Мне не терпится перейти к вопросу более важному. Существует мнение, что большинство пороков в той же мере идут на пользу обще-» ству,[28] как и чистейшие добродетели. Что сталось бы с коммерцией, не будь люди тщеславны, скупы и т. д.? В некотором смысле это совершенно правильно, однако, согласитесь, польза, приносимая пороками, всегда смешана с великим вредом. Только законы ставят преграду их бесчинствам. И только разум и добродетель обуздывают пороки, ограничивают, ставят на службу человечеству.

Что говорить, добродетель удовлетворяет наши страсти лишь до определенного предела. Но не существуй пороков, не было бы у нас и страстей, требующих удовлетворения, и мы делали бы по чувству долга то, что сейчас делаем по указке честолюбия, гордыни, скупости и г. д. Поэтому смешно отрицать, что добродетель не в силах сделать нас счастливыми только по вине порока. Она не приносит людям счастья именно потому, что они порочны, тогда как пороки идут на пользу лишь благодаря нашим добродетелям — терпению, воздержанности, мужеству и т. д. Народ, наделенный одними пороками, был бы неизбежно обречен на гибель.

Когда порок решает сотворить нечто во благо миру, дабы снискать всеобщее восхищение, он прикидывается добродетелью, ибо лишь добродетель — подлинное и естественное орудие добра, меж тем как двигатель и цель деяний порока никакого касательства к добру не имеют. Маскируясь, он ставит себе куда менее возвышенные задачи. Следовательно, отличительная черта добродетели всегда остается при ней, и стереть ее невозможно.

вернуться

28

Существует мнение, что большинство пороков в той же мере идут на пользу обществу... — Вовенарг имеет в виду концепцию английского писателя и врача Бернарда Мандевиля (1670–1733), высказанную в его стихотворной «Басне о пчелах» (1714, французский перевод вышел в 1740 г.).