СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ
Сообразительность проявляется в быстроте работы разума. Она не всегда сопряжена с плодовитостью: бывают умы медлительные, но плодовитые; бывают сообразительные, но бесплодные. Медлительность первых объясняется иногда слабой памятью, или путаницей в мыслях, или, наконец, каким-нибудь физическим недостатком, мешающим разуму работать с необходимой скоростью. Бесплодность сообразительного ума при отсутствии физических недостатков проистекает из того, что он слишком слаб, чтобы последовательно развивать мысль, или слишком бесстрастен, а ведь страсти оплодотворяют разум во всем, что их касается. В этом, вероятно, причина многих парадоксов — например, ум, живой в беседе, но угасающий за письменным столом, или гениальный в интриге, но тупой в науке и т. п.
По той же причине общительные люди, которых влечет к себе все легкомысленное, проявляют наибольшую сообразительность в свете. Разговор там вертится вокруг пустяков, которые, будучи главенствующей страстью этих господ, подстегивают их сообразительность, постоянно давая случай блеснуть ею. Те же, чьи увлечения более серьезны, остаются равнодушны к подобному ребячеству и не растрачивают свою сообразительность попусту.
ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ
Проницательность есть способность постигать явления, восходить к их причинам и предугадывать их следствия с помощью цепи быстрых умозаключений.
Это качество, как и все остальные, заложено в нашей физической природе, а знания и привычки совершенствуют его: первые — одаривая нас большим запасом идей, которые остается только развить; вторые — сообщая нашим органам восприимчивость, а уму — легкость и живость.
Чрезмерно живой ум может мыслить ложно и многое упускать из виду либо по своей торопливости, либо по неумению рассуждать, либо по непроницательности, но ум проницательный не может быть медлительным: живость и рассудительность в сочетании с размышлением — вот его подлинный склад.
Когда человек слишком привержен к принципам, установленным для какой-нибудь науки, ему трудно воспринимать новые идеи и другую методу в ней; но это лишний раз доказывает, что, как я уже говорил, проницательность зависит от наших знаний и привычек. Тот, кто по-мальчишески ломает себе голову над тайнами природы, быстрее находит разгадку, чем самые изощренные философы.
О РАССУДИТЕЛЬНОСТИ, ЯСНОСТИ, СПОСОБНОСТИ К ЗДРАВОМУ СУЖДЕНИЮ
Ясность — украшение рассудительности, но они не всегда идут рука об руку. Не каждый, у кого ясный ум, рассудителен. Бывают люди, умеющие правильно схватить идею, но не умеющие развить ее с такой же отчетливостью. Ум их, чересчур слабый или торопливый, не в состоянии уловить связь вещей и потому упускает из виду взаимные их отношения. Такие люди не в силах разом охватить многое и перенося^ подчас на один предмет все свои скудные знания об остальных. Ясность их мысли приводит к тому, что они слишком на нее полагаются. Образы, которыми они переполнены, ослепляют их, а блеск собственного слова еще сильнее привязывает к своим заблуждениям.
Рассудительность определяется живущим в душе чувством правды в сочетании со способностью сопоставлять следствия различных причин и связывать их друг с другом. Люди посредственные могут быть рассудительны в меру сил, авторы небольших книг — тоже. Рассудительность, с какой стороны к ней ни подходи, большое достоинство: любое произведение любого рода приближается, к совершенству лишь в той степени, в какой его автору присуща рассудительность.
Те, что стремятся всему давать определения, разграничивают здравость суждения и рассудительность: последняя, на их взгляд, предполагает точность в рассуждениях, в их связи, во всем, что относится собственно к мышлению; первая — умение разбираться в житейских вопросах.
Должен прибавить, что рассудительность и отчетливость воображения отличаются от рассудительности и отчетливости размышления, памяти, чувства, суждений, красноречия и т. д. Особенности нрава и обычаи создают бесчисленные различия между людьми и в то же время ограничивают их свойства определенными рамками. Этот принцип применим, как нетрудно понять, и ко всем остальным составляющим разума.
Скажу еще об одной достаточно известной истине: иногда у самых разумных людей бывают идеи, несочетаемые по своей природе, но неразрывно увязанные между собой в памяти воспитанием, обычаями или каким-то исключительно сильным впечатлением. Эти идеи так срослись друг с другом и так навязчивы, что их уже не разделят никакие силы; впрочем, подобные отдающие безумием заблуждения ничего не меняют — они лишь доказывают, насколько непреодолимо влияют на нас обычаи.