С изобретательностью у таланта связана, как известно, самобытность, обнаруживающая себя то в слоге и чувствах, то в замысле, мастерстве, искусстве подбора и расположения материала; человек, который следует складу своего ума и впечатлениям от внешнего мира, носящим отпечаток его личности, не может и не станет прятать свою самобытность от тех, кто внимательно следит за ним.
Не следует однако думать, что самобытность исключает подражание. Я не знаю ни одного великого человека, который не следовал бы образцам. Руссо подражал Маро,[13] Корнель[14] — Лукану[15] и Сенеке,[16] Боссюэ[17] — пророкам, Расин[18] — грекам и Вергилию. Монтень тоже где-то говорит, что у него «есть склонность обезьянничать и подражать».[19][20] Но, подражая, эти великие люди оставались самобытны, потому что были почти так же талантливы, как те, кого брали за образец; они развивали свою самобытность под присмотром этих наставников, с которыми советовались и которых подчас превосходили, тогда как люди просто умные — всего лишь слабые копиисты лучших образцов и никогда не поднимутся до их уровня. Это неопровержимо доказывает, что для подражания тоже нужен талант и даже обширный ввиду многоразличности образцов; следовательно, подражание ничуть не исключает талантливости.
Я вхожу в столь мелочные подробности только ради вящей полноты этой главы, а вовсе не затем, чтобы учить образованных людей, которые не могут не знать вышеизложенного. Добавлю еще одно соображение на пользу людям не столь просвещенным: первое отличие таланта в том, что он чувствует и постигает интересующие его предметы куда живее, чем остальные люди.
Что же касается разума, замечу, что первоначально это слово было придумано, чтобы обозначать совокупность способностей, которым я уже дал определения, — рассудительности, глубины, искусства составлять суждение и т. д. Но поскольку никто не может обладать всеми ими одновременно, это собирательное название начали относить исключительно к одной из них, что привело к бесконечным пустым спорам: в сущности ведь неважно, какая составная часть, разума — рассудительность, сообразительность или иная — присвоит себе честь называться его именем. Нашим свойствам безразлично, как их именуют. Вопрос не в том, что следует понимать под разумом — воображение или здравый смысл. Главное — знать, какая из этих или других перечисленных мною способностей должна внушать нам наибольшее уважение. Каждая из них по-своему полезна и, осмелюсь сказать, приятна. Быть может, не так уж трудно и определить, какая из них полезней или приятней, или важней. Но люди даже в мелочах не способны прийти к единому мнению. Различность их интересов и просвещенности вовеки не даст им преодолеть несходство во взглядах и противоречивость правил.
О ХАРАКТЕРЕ
Характер содержит в себе все, что отличает наш ум и сердце. Талантливость означает всего лишь гармонию некоторых качеств, а вообще говоря, в одном и том же характере уживаются самые вопиющие противоречия, из которых он и соткан.
Человека называют бесхарактерным, если душа его слаба, легкомысленна, непостоянна, но даже эти недостатки все равно образуют характер, и это никем не оспаривается.
Неровность характера отражается на уме; в зависимости от расположения духа человек проницателен, или докучен, или приятен.
Говоря о характере, нередко путают свойства души со свойствами разума. Например, человек кроток и покладист, а его считают вкрадчивым. У него живой и легкий нрав, а ему приписывают сообразительность; если он рассеян и мечтателен, его объявляют тугодумом и отрицают за ним воображение. Свет судит о вещах лишь по их оболочке; эту истину все повторяют на каждом шагу, но мало кто ее до конца прочувствовал. Мы попробуем привлечь к ней внимание, сделав несколько беглых замечаний о наиболее распространенных особенностях характера.
О СЕРЬЕЗНОСТИ
Одной из самых распространенных особенностей характера является серьезность, но какими различными причинами она порождена и сколько разновидностей насчитывает! Она может проистекать из темперамента, чрезмерной пылкости или, напротив, холодности страстей, богатства или скудости мысли, робости, привычки и еще тысячи обстоятельств.
13
Маро Клеман (1496–1544) — французский поэт эпохи раннего Возрождения. Говоря о подражании ему Ж.-Б. Руссо, Вовенарг имеет в виду прежде всего использование тех же поэтических жанров.
14
Корнель Пьер (1606–1684) — французский драматург, основоположник классической трагедии во Франции. Подробнее о нем Вовенарг пишет в специальном очерке, с. 123.
15
Лукан Марк Анней (39–65) — римский поэт, племянник Сенеки Его историческая поэма «Фарсалия, или О гражданской войне» пользовалась большой популярностью у французских поэтов XVII в., тяготевших к стилю барокко. Для поэтики Лукана характерна патетическая риторика и нагнетение ужасов в описании сражений.
16
Сенека Луций Ан^ей (ок. 4 г. до н. э.–65 г. н. э.) — римский философ-стоик, писатель, государственный деятель. На Корнеля оказала влияние общая манера Сенеки, тяготение к изображению ужасного, напряженного и исключительного в трактовке драматических характеров. Более конкретно это влияние проявилось в первой трагедии Корнеля «Медея» (1635), образцом которой послужила одноименная трагедия Сенеки.
17
Боссюэ Жак Бенинь (1627–1704) — придворный проповедник Людовика XIV и воспитатель его сына, автор ряда сочинений на моральные, политические и исторические темы (главное из них — «Рассуждение о всеобщей истории», 1681), надгробных речей и проповедей, считавшихся классическими образцами риторических жанров во французской прозе XVII в. Консервативные политические взгляды и религиозная ортодоксия Боссюэ встретили резкую критику со стороны писателей эпохи Просвещения, обычно противопоставлявших ему Фенелона (см. ниже, с. 233 и примеч.), его постоянного антагониста в моральных, политических и религиозных вопросах.
18
Расиь Жан (1639–1699) — великий французский трагик. Подробнее о нем см. ниже, с. 123 и примеч.