Природа одарила ее приличными способностями и колоссальной интуицией на новые и полезные дела. К тому же, она обладала мощным пробивным потенциалом, и не меньшим упорством, в отстаивании здравой позиции. Работа с ней доставляла удовольствие в равной степени, как рядовым работникам, так и высоким министерским, партийным и прочим начальникам. Она настолько много вращалась среди мужиков, что и мыслить стала чисто по-мужски, сохраняя при том свою, привлекательную для них и выгодную для дела, женственность. В различных спорных ситуациях успех часто определялся ее последним выступлением. Результативность их, я отлично знал и в преддверии спорных ситуаций заранее подговаривал выступить как можно ближе к финалу. Не поддержать Главного технолога, да еще женщину, начальство считало непристойным и в заключении, как правило, подтверждало нами предлагаемое.
А ведь кроме совместных вопросов у нее была масса собственных, гипромезовских, связанных с привлечением и работой многочисленных контрагентов: строителей, сетевиков, монтажников, разных согласовательных и контролерских организаций. И все эти вопросы, в силу совершеннейшей безотказности, с одной стороны, а, с другой, – полной уверенности, что они будут надлежаще решены, поручались ей. Звонишь, бывало, в Гипромез: – Клавдия Степановна есть? – Нет, она в Москве, пробивает новую сметную стоимость на строительство. Или занимается согласованием каких-то вопросов с санэпидемстанцией. Или только что уехала в решать вопрос, как строить «дом» для вашего стана… И ведь решала. Четыре – пять, если не больше, раз переутверждала в Москве стоимость строительства балочного стана – естественно, каждый раз в сторону ее увеличения. Представляю, сколько эти поездки по разным начальникам стоили ей трудов и нервов.
Однако была всегда весела, сердечна, никогда не жаловалась, была подъемна на любое авантюрное предложение. Сброситься и пойти после работы в ресторацию. Поехать ночью в командировку только для того, чтобы не терять время и утром в 8 часов быть на работе. Залезть на крышу цеха и посмотреть, как там с нее «слетел» целый пролет перекрытия. Сам с ней тогда лазил по наружной открытой лестнице, а потом, обсуждая, на наш взгляд, явную «сопливость» крепежных злементов металлоконструкций перекрытия крыши, думал про себя: «Вот, как слетим сейчас туда вниз вместе с еще одним пролетом: он ведь от падения первого не стал крепче». И удивлялся ее бабскому бесстрашию. Лезла по лестнице не ойкая, и стояла на краю провала, вроде, как тоже совсем без боязни. Или вот еще вспоминается случай.
В конце 60-ых годов, защитив техпроект балочного стана, собрались с Дроздецкой и Олегом Соколовским, который тогда был вместе со мной, и стали обсуждать, как нам отметить столь знаменательное для страны событие. Вспомнив, что Вараксин, недавно перебравшийся на работу в Москву, только что получил квартиру, я предложил поехать к нему в гости и устроить экспромтное новоселье. Разыскали Алексея быстро, он был еще на работе, уговорили еще быстрее, и вчетвером отправились к нему за Речной вокзал. Часов в 12 ночи, когда квартира была полностью обследована и найдено всем место для спанья, Алексей придумал пойти перед сном прогуляться в парковую зону. Конец октября, темень – глаз выколи. Приходим на какой-то канал и, увидев воду, мы, три походника, просто не можем отказать себе в удовольствии искупаться. Испрашиваем на то разрешения у дамы, и в чем мать родила, благо ничего не видно, лезем в ледяную осеннюю воду. Клавдия Степановна от купания отказалась, осталась на берегу. Но не причитала, не отговаривала нас, вела себя вполне адекватно: вы хотите побеситься, – пожалуйста, у нас полная свобода. Изумительная была женщина!
Мы проработали вместе четверть века и провели три уникальных объекта: первое в мире рельсотермическое отделение и самые мощные первые в Союзе блюминг 1500 и данный балочный стан. Провели от первой линии на чертежах, до пуска и вывода цехов на проектные параметры.
Умерла Клавдия Степановна в январе 1997 года, оставив в наших сердцах глубокий след от своей незаурядной личности и самопожертвованного служения общему делу.
Так вот, благодаря Дроздецкой, продолжаю о стане, мы получили техническое задание на его проектирование без каких-либо по нему замечаний. Все нас интересующее и для работы необходимое было учтено и совместно проработано еще на стадии подготовки и утверждения проектного задания. Тем не менее, более или менее однозначно в техзадании были оговорены только чисто потребительские характеристики стана. Что касается состава оборудования, его параметров и планировки, то заданием они относились как бы к прерогативе разработчика технического проекта. И это позволило нам ринуться в своеобразную авантюру. Я говорю «нам», имея в виду кроме себя, официально назначенного Главным инженером проекта, своего неформального консультанта и признанного мною лидера в части разного «свинтопрулизма» – Соколовского и саму Дроздецкую, которая также весьма была подъемна на подобные предложения.