Эшафот и палач во всех западных демократиях, за исключением Франции, — не более чем воспоминания прошлого. Смертная казнь была отменена во многих штатах Северной Америки, почти во всей Центральной и Южной Америке, во многих государствах Азии и в Австралии; всего в тридцати шести странах, составляющих большую часть цивилизованного мира.
Британцы — это признают все — люди дисциплинированные и законопослушные, в среднем они намного превосходят этими качествами граждан большинства наций, отменивших смертную казнь, среди которых следует отметить южноамериканцев с их сангвиническим темпераментом и немцев, в течение многих лет подвергавшихся отупляющему влиянию нацистского режима. И, однако же, защитники смертной казни утверждают, что наш народ, в отличие от прочих, не может позволить себе отказаться от услуг палача, защитника общества и мстителя за него. Они говорят, что пример других народов ничего не доказывает, потому что в нашей стране условия сложились «иначе». Возможно, что иностранцев отвращает от преступлений страх перед длительным тюремным заключением; но на британских преступников действует только виселица. Это парадоксальное убеждение пустило столь глубокие корни в сознании ее приверженцев, что они даже не отдают себе отчета, насколько оно парадоксально. У большинства из них вызывает презрение самая мысль о существовании виселицы, и они признают, что обычай, о коем идет речь, столь же отвратителен, сколь и зловреден. Но они считают, что это необходимое зло. Долгие и страстные расследования в Парламентской Комиссии 1930 года и Королевской комиссии 1948 года показали, что эта вера в полную незаменимость смертной казни как примера — не более чем предрассудок. Как и все предрассудки, этот сходен по своей природе с чертиком в шкатулке: тщетно вы плотно закрываете крышку силою фактов и статистики — чертик снова выпрыгнет из шкатулки, поскольку выбрасывающая его пружина — бессознательная, иррациональная власть традиционных верований. Таким образом, теряет смысл любая дискуссия, если не обратиться непосредственно к корням этой традиции, чтобы извлечь из недр прошлого элементы, оказывающие столь мощное воздействие на наши современные взгляды. Этим мы и займемся. Совершим экскурс в историю Англии: заглянем в ту из ее глав, которая менее всего известна и более всего в пренебрежении.
«Кровавый кодекс»
Мы разделим свой труд на два этапа: сначала опишем метод борьбы с преступностью на рубеже XVIII–XIX веков, а потом продвинемся еще глубже в прошлое с целью объяснить, как сложилось такое положение.
В начале XIX века уголовное законодательство нашей страны было более известно под названием «Кровавого кодекса». Этот последний был уникальным явлением в мире в том отношении, что он предусматривал смертную казнь за примерно двести двадцать или двести тридцать проступков и преступлений, таких, например, как кражу репы, присоединение к сообществу цыган, ущерб, причиненный рыбе в прудах, отправление писем с угрозами или же пребывание в лесу переодетым либо с оружием. Судебные власти сами толком не знали количество прегрешений, караемых смертью.
Отметим, что мы говорим не о мрачном Средневековье, но о начале XIX века, вплоть до эпохи правления королевы Виктории, когда во всех цивилизованных странах преступления против собственности были исключены из числа тех, за которые полагалась смертная казнь. В это время Сэр Джеймс Стефен, величайший британский юрист XIX века, говорил об уголовном законодательстве как о «самом нелепом, самом безответственном и самом жестоком, которое когда-либо позорило цивилизованную страну».
Такое положение вещей было тем более удивительным, что во многих иных отношениях британская цивилизация опережала весь остальной мир. Иностранные путешественники бывали весьма удивлены корректностью британских судов, но не менее того их ужасала свирепость выносимых последними приговоров. Виселицы и перекладины были столь частой приметой британского сельского пейзажа, что первые английские путеводители, изданные для нужд путешественников, использовали их как вехи в дороге.