Фактическое единство, придававшее ценность западному марксизму при общем смещении осей, конечно, не исключало субъективных расхождений и антагонизмов в его рамках. Более того, эти расхождения в значительной степени способствовали поддержанию внутренней жизнеспособности и разнообразию этой традиции, после того как были исторически определены ее внешние границы. Однако для западного марксизма характерно то, что он сам никогда точно или в какой-либо степени не определял свой собственный интеллектуальный ландшафт. Такое положение является логическим следствием одной из поразительных и парадоксальных черт новой теоретической культуры, которая начала развиваться после 1920 г.,— отсутствия в ней интернационализма. Принятая модель была также радикальным отходом от канонов классического марксизма. Мы знаем, что Маркс и Энгельс переписывались и вели споры с социалистами по всей Европе и за ее пределами. Теоретики II Интернационала были более тесно связаны с политическими реалиями своих стран, чем основатели исторического материализма. Однако и они активно участвовали в международных дискуссиях социалистов. То, как была принята работа Лабриолы следующим поколением после Маркса и Энгельса, возможно, является наиболее ярким примером континентального общения того времени. Будучи первым теоретиком-марксистом в политически отсталой и забытой богом зоне Южной Европы, Лабриола с поразительной быстротой стал известен от Парижа до Петербурга. Действительно, первый крупный очерк был заказан ему Сорелем для «Ле Девенир сосиаль» во Франции в 1895 г.; не прошло и года, как журнал «Нойе цайт», издаваемый Каутским в Германии, заметил его и одобрил; в 1897 г. Плеханов опубликовал большой обзор работ Лабриолы в «Новом слове» в России; несколько месяцев спустя Ленин настойчиво рекомендовал своей сестре перевести их на русский, и в 1898 г. уже появляется русский перевод. Следующее поколение марксистов образовало еще более интернациональное сообщество мыслителей и полемистов, чьи страстные теоретические споры базировались в значительной степени на информации, полученной в результате внимательного изучения работ друг друга. Впечатляющим примером могут служить споры, возникшие в связи с выходом работы «Накопление капитала» Люксембург. Без сомнения, на этом фоне упорядоченное создание III Интернационала стало кульминацией исторического опыта, накопленного рабочим движением в Европе, а также причиной разрыва с этим опытом.
Однако за победой «социализма в одной стране», в СССР, последовала нарастающая бюрократизация Коминтерна. Кроме того, в результате принятия европейским коммунистическим движением национальных перспектив во время и после второй мировой войны произошли коренные перемены основных направлений марксистских дискуссий. Они теперь все больше проходили в отдалении не только от внутренней политической борьбы, но также вдалеке от международных проблем. Теория мало-помалу разбегалась по национальным квартирам, и одна теория отгораживалась от другой стеной относительного безразличия и незнания.