— Rodaje. — Правой рукой Хуан изобразил, будто работает с кинокамерой.
— Ah, si [23]. — Она улыбнулась Хуану, а тот приподнял плечи, как бы говоря, что тут ничего не поделаешь. Он указал на кофе и коньяк:
— От хозяина.
— Спасибо. — Новая горячая волна прихлынула к щекам. Хуан почтительно поклонился и собрался было удалиться. — А где у них съемки? — успела произнести она, пока жар не охватил ее всю.
Хуан опустил маленький поднос, на котором принес кофе и коньяк, огляделся, будто собираясь сообщить нечто весьма конфиденциальное. Однако народ уже почти весь разошелся, а супруги из Дании как раз поднимались из-за стола.
— Везде. Una gran producciόn Americana .[24] На пляже Чипиона. И в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария, в Сан-Фернандо, в Хересе, Кониле, Канос-де-ла-Мекка, Барбате, Вехер-де-ла-Фронтера. Везде. Los Americanos…[25] — Он сделал характерный жест большим и средним пальцами, давая Мириам понять, что доллары у американцев водятся.
Она посмотрела на улицу. Уже почти совсем стемнело, и море из голубого превратилось в черное. На другой стороне залива по воде рыскал луч маяка.
— Где они завтра снимают? — Мириам пристально посмотрела в глаза Хуану.
Несколько секунд и он безотрывно смотрел на нее.
— Не знаю. — На его лице расплылась широкая улыбка. — Но постараюсь узнать.
Тот вечер Мириам провела в ресторанном зале в одиночестве и позднее, в рассказах своим лучшим подругам, неизменно опускала этот эпизод своего пребывания в Санлукаре.
3
Едва Мириам вошла к себе в номер и повалилась на кровать, как зазвонил мобильник. Она не могла припомнить, когда успела его включить. Может быть, в лифте? Действительно, впервые за все время пребывания в «Рейне Кристине» она поехала на лифте, хотя ее номер был на втором этаже. Поднявшись в ресторане со стула, она сразу заметила, что сотворили с ней виски, два графинчика вина и кофе с коньяком. С дебильной улыбкой на лице она насилу доплелась до выхода. Но преодолеть два марша наверх оказалось выше ее сил.
Потребовалось время, прежде чем она раскопала в пляжной сумке все громче и требовательнее орущий сотовый.
— Алло? — Она поняла, что ее голос звучит не как обычно, грубо и сипло, словно голос только что проснувшегося человека или, скорее, человека, не открывавшего рта уже несколько дней.
— Мириам?..
— Да, это я! — прозвучало излишне громко и неестественно радостно. Кончиками пальцев она потерла лоб, но все вокруг закружилось. Она попробовала зацепиться взглядом за какой-нибудь предмет, хоть за репродукцию рыбацкой лодки в рамке над телевизором. Да только и суденышко никак не хотело стоять на месте.
В трубке она слышала, как муж далеко в Амстердаме тяжело переводит дыхание.
— Что же ты не позвонила?
— А разве я обещала? — Голос, в общем, более-менее под контролем, но вот ответ получился не совсем, она сразу поняла: с какой стати она вдруг защищается, словно ей в чем-то нужно оправдываться?
Опять послышался вздох.
— Мириам, я вовсе не хотел… — И снова — тишина, как будто Бернард Венгер подыскивал подходящие слова. За десять лет замужества она привыкла к таким паузам. В эти секунды тишины в воздухе зависало нечто не высказанное вслух. Идея заключалась в том, что собеседник мысленно договорит незаконченную фразу.
Она приподнялась в подушках и с силой прикусила губу, чтобы хоть как-то остановить это бешеное кружение.
— Бен, я уже собиралась спать.
— А ты разве не прослушала наше сообщение?
Мириам знала, что сейчас ей следовало сказать «Какое сообщение?», но промолчала.
— Алекс и Сара звонили тебе, — после очередной неловкой паузы продолжил муж, где-то на заднем плане ей слышался звук работающего телевизора, — хотели, чтобы мама пожелала им спокойной ночи.
— Ну ладно, давай их, — быстро сказала Мириам.
— Подожди, а тебе известно, который сейчас час? Они давно уже спят. Я им даже разрешил подольше не ложиться. Никак не мог подумать, что ты не позвонишь.
Электронные часы в телевизоре показывали 22:25. Коньяк, разгораясь внутри, где-то внизу, постепенно карабкался наверх. Она спустила ноги с кровати, села, пожалуй излишне резко. От подкатывающей тошноты на глазах у нее выступили слезы.
— Бен, — едва слышно произнесла она.
— Мириам, что с тобой? — Конечно же по ее интонации он почувствовал неладное, и теперь в его голосе сквозила тревога.
— Я… я, Бен, перебрала. — Это была правда, и она тут же почувствовала облегчение, даже коньяк начал потихоньку отступать. — Меня чуть было не вывернуло, но все обошлось…