В вагоне, когда ехали из Смоленска в Псков, мое место оказалось рядом с Липатовым. Разговорились, осторожно прощупывая друг друга. Оказалось, что до службы в армии он работал на заводе в Челябинске. На фронт попал то мобилизации. Сначала примкнул было к меньшевикам (увлекся их «сверхреволюционностью»), потом понял, что с меньшевиками ему, рабочему человеку, не по пути. Окончательно убедился в этом, когда прочитал несколько статей в попавшей в их полк большевистской газете «Правда». Как и многие солдаты, с большой радостью встретил весть о Февральской революции. Вскоре, однако, разочаровался.
— Видите ли, — продолжал он, как бы подыскивая слова, — сначала много говорили о свободе, равенстве и других заманчивых вещах. Да и сейчас офицеры не прочь при всяком удобном случае напомнить, что мы–де теперь все стали свободными гражданами свободной страны. А что на деле получается? Власть по–прежнему в руках буржуазии, войне не видно конца, земля остается у помещиков, заводы и фабрики у капиталистов. Разве об этом каждый из нас мечтал?
Я рассказал Павлу Петровичу о себе, о поездке в Петроград, о разговоре с В. И. Лениным.
— Счастливый ты человек, приятель. С самим Лениным говорил, — с нескрываемой завистью сказал он. — Вот бы мне побывать у Ильича. Кажется, жизни не пожалел бы за это.
Потом попросил меня поподробнее рассказать о Ленине: какой он, как принял нас, о чем спрашивал, что говорил сам? Так в беседе с Липатовым и провел я почти все время, пока поезд медленно двигался к Пскову. Только когда ехать оставалось совсем немного, я спросил своего соседа:
— Выходит, ты большевик?
— Как сказать, — несколько замялся он. — В душе–то большевик, а вот в партию пока не вступил. Все как–то недосуг было. Да и не было у нас в полку большевистской ячейки. Чтобы оформиться, нужно было в тыл ехать, в какой–нибудь город. А кто меня отпустит?
— Не горюй, — подбодрил я его. — Приедем в Псков, разыщем комитет большевиков и оформимся. Уже пора. Владимир Ильич Ленин сказал нам, что быть большевиком сейчас не безопасно. Что ж, нам к опасности не привыкать.
— Правильно, так и сделаем, — поддержал меня Липатов, и мы крепко пожали друг другу руки.
На место прибыли в субботу вечером. Псков встретил нас перезвоном колоколов: в многочисленных церквах города шла предпраздничная вечерняя служба. Как и все провинциальные города России, Псков не блистал в то время особым благоустройством. Пыльные, в большинстве своем незамощенные улицы ближе к окраинам мало чем отличались от деревенских. Но после долгого сидения в окопах город показался нам в этот весенний вечер сказочным.
В Пскове в то время располагался штаб Северного фронта, было много офицеров.
Барачный городок школы прапорщиков находился за рекой Великой, которая здесь, в нижнем течении, вполне оправдывала свое название.
На следующий день, в воскресенье, вместе с Липатовым решили побродить по городу и, если удастся, разыскать местный комитет партии большевиков. Поскольку начальство в этот день отдыхало, дежурный по школе разрешил нам увольнение до вечера.
— Только к отбою обязательно будьте на месте, — предупредил он.
Комитет большевиков мы нашли довольно быстро. Адрес его нам сообщил пожилой рабочий, с которым встретились возле кинотеатра (в Пскове уже тогда довольно регулярно демонстрировались кинофильмы, главным образом заграничные, и прежде всего для господ офицеров из штаба фронта). Назвав нам адрес партийного комитета, рабочий, несколько смутившись, добавил:
— Если комитет перебрался на новое место, разыщите там Петра Ивановича — в соседнем доме живет, — он вас проводит, куда надо.
Предупреждение оказалось лишним. Большевистский комитет никуда пока не переезжал. Он располагался почти в самом центре города, в небольшом домике с верандой, заросшей зеленью. Разумеется, не было здесь никакой вывески, да и само помещение комитета ничем не напоминало учреждения. Обычный жилой дом, разве только несколько перенаселенный. При входе на веранду нас встретила девушка.
— Вы к кому?
— Не знаем, к кому лично, но нам нужен комитет большевиков, — ответил Липатов. — Проводите нас, барышня, к кому–нибудь из членов комитета.