Я вижу, как на глаза наворачиваются слезы, и накрываю ее руку своей.
— Мне нужно это, Паркс. Ты ведь понимаешь?
— Да. Если ты хочешь, я счастлива за тебя. Правда, — она шмыгает носом, сжимает мою руку в ответ.
Я улыбаюсь, потому что знаю, что она не врет. Через всё, что мы прошли, это одна довольно важная деталь. Мы ставим потребности друг друга на первое место. Всегда.
Мы оба отдергиваем руки, когда понимаем, что держимся за руки на парковке нашего офиса. Так что, ладно, не все в точности так, как было раньше. Мы больше не прикасаемся друг к другу. А когда делаем это случайно, всё становится неловко.
По молчаливому соглашению, мы не говорим о моем возможном переезде в Сиэтл в течение всей поездки домой.
— Мы с Лэнсом можем заехать за тобой вечером — говорит она. — В семь?
— Нет. Встретимся там, — говорю я.
Я неплохо справляюсь с отношениями Лэнса и Паркер. Как и следовало ожидать. Но я стараюсь избегать общения только с ними двумя, насколько это возможно. Опять же, самосохранение.
Остаток дня проходит быстро. Тренажерный зал. Душ. Звонок от сестры и история о новом парне, с которым она теперь встречается. Стирка, которую я ненавижу.
Я все еще живу один. Я все еще собираюсь подать объявление о новом соседе, но со временем начинаю фантазировать, что, возможно, Паркер вернется домой. Все так, как я сказал. Мне действительно нужно уехать в Сиэтл. Мне нужно вернуться к нормальной жизни и вернуть отношения с Паркер в чисто платоническое, безжалостное состояние.
К тому времени, когда я появляюсь в караоке-баре в семь, мое настроение меняется на раздражительное, и я жалею, что не сказал «нет». А потом становится еще хуже.
Лэнс садится между мной и Паркер.
К счастью, остальное идет весело, настроение начинает подниматься, несмотря на то, что Лэнс не перестает играть с серьгой Паркер, как придурок. Я разговариваю с Эрин, с которой, вроде, виделся раньше, но не помню. Она на самом деле немного смешная и болтливая.
Паркер наконец-то удается оторвать ухо от пальцев Лэнса, и все девушки тащатся на сцену, чтобы спеть какой-то гимн женской власти, парни за столом пользуются возможностью выпить на случай, если мы следующие пойдем на сцену.
— Знаешь, я никогда не ходил с вами в караоке, — кричит мне в ухо Лэнс. — Я всегда думал, что это глупо. Но она действительно хорошо поет, да?
Я киваю, потому что, черт возьми, да. Мой мозг уже прокручивает наши обычные варианты дуэта, когда приходит в голову, что, возможно, дуэт с Паркер теперь запрещен. Как только что сказал мне Лэнс, он никогда раньше не ходил с в караоке, а это значит, что он не видел, как хорошо мы с Паркер гармонируем на сцене. Вместе.
И вдруг мне захотелось показать ему, как мы хороши. Я хочу показать это Паркер. Я хочу напомнить ей об этом.
Лори и ее новый бойфренд поют фальшивую версию «желтой субмарины», и это ужасно.
Эрин встает и поет песню в стиле кантри, в которой, как мне кажется, есть подтекст преследования, но я не уверен. Паркер пытается затащить Лэнса на сцену, но он категорически отказывается, и ее глаза встречаются с моими, прежде чем осторожно посмотреть на Лэнса, и я знаю, что она чувствует. Она хочет петь со мной и знает, что, возможно, нам не стоит этого делать.
Лори спасает ее от выбора.
— Эй, Паркс, спой нам балладу.
— Балладу? — спрашивает Эрин, наморщив нос. — Может лирику?
— Не тогда, когда это делает Паркер, — уверенно говорит Лори. — Просто смотри. В комнате воцарится тишина.
— Давай, детка, — говорит Лэнс. — Мне нравится твой голос.
Говоря это, он смотрит на свой мобильник, и я борюсь с желанием закатить глаза. Мудак.
И все же, если я не могу петь с Паркс, то услышать ее голос-только ее-это самое лучшее. Я поднимаю глаза и с удивлением вижу, что она наблюдает за мной. Как будто она ищет разрешения, хотя для чего, я понятия не имею.
— Давай, — говорю я, протягивая ей стакан.
Она прикусывает губу и смотрит на меня, а затем идет к сцене.
— Погоди, мы не выбирали песню! — кричит ей вслед Лори. — Черт побери, я надеюсь, она споет Адель.
Паркер не выбирает песню Адель. От песни, которую она выбирает, у меня перехватывает дыхание. «Я буду рядом с тобой». На первом курсе колледжа, когда мы с ней только начали дружить, я однажды напился. И в минуту слабости я признался, что эта унылая песня была моей любимой.
Я не думал об этом с той самой ночи. Но Паркер помнила. Все это время она помнила.
Поначалу ее голос звучит неуверенно, но по мере того, как в комнате воцаряется тишина, становится всё лучше. И вдруг я не могу дышать, потому что ее глаза находят мои. И хотя в комнате собралась сотня человек, а ее парень сидит рядом со мной, мне кажется, что она поет для меня.
Я не шевелю ни единым мускулом. Она поет о дружбе. О том, чтобы быть рядом с другим человеком. Ее глаза не отрываются от моих, и в глубине души я знаю, что эта песня для меня. Для нас.
Слезы текут по ее лицу, когда она заканчивает, и я буду отрицать это до конца своих дней, но мои глаза тоже немного слезятся. Я не могу избавиться от ощущения, что Паркер только что попрощалась со мной. Не с нашей дружбой, а с тем, какими мы могли бы быть.
Толпа сходит по ней с ума. Конечно, она, черт возьми, лучшая певица в зале, и все это знают.
— Черт возьми, Лэнс, тебе лучше держаться за свою девушку, — кричит парень Лори, перекрикивая вопли и крики.
Я бросаю на него острый взгляд, гадая, говорит ли он обо мне, но затем он указывает на комнату в целом.
— Каждый парень здесь хочет забрать ее себе.
Я напрягаюсь, но Лэнс просто улыбается, выглядя совершенно невозмутимым, полностью уверенным, что его девушка, ну… только его.
Я чувствую, что кто-то смотрит на меня, и поднимаю глаза, удивляясь, что странная Эрин изучает меня своими напряженными черными глазами. А потом она едва заметно кивает мне. Из сочувствия.
Она всё поняла.
Я отвожу взгляд, когда Лэнс толкает меня локтем.
— Чувак, давай принесем всем еще по стаканчику. Я заплачу, но мне нужна дополнительная пара рук.
Возможно, это последнее, что я хочу делать: проводить время один на один с парнем, делящим постель с Паркер каждую ночь. Но потом я вижу, как Паркер возвращается к столу, и понимаю, что между общением с Лэнсом и встречей с Паркер, когда я все еще чувствую себя эмоциональной развалиной, первый вариант лучше.
Только я ошибаюсь. Лэнс действительно заказывает напитки, но не поэтому он хотел, чтобы я пошел с ним.
— Эй, подойди сюда на секунду, — говорит он, указывая на менее людную часть бара.
Я смотрю на барменшу, но, видя, что она занята напитками, у меня нет абсолютно никаких причин не подойти к нему.
Но я должен был придумать причину.
Потому что Лэнс, тупой мудак, который однажды бросил Паркер, достает из кармана маленькую красную коробочку и, оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что никто не обращает на нас внимания, открывает ее.
Почему-то я надеялся, что это серьги, или дурацкая брошь, или еще что-нибудь.
Вместо этого на меня смотрит мой худший страх.
— Как думаешь, ей понравится? — спрашивает он, вынужденный перекрикивать толпу, и меня поражает, насколько это странно.
Какой придурок приносит обручальное кольцо в караоке-баре? Обручальное кольцо. Он хочет сделать ей предложение.
— Я не собираюсь делать это сегодня вечером, — объясняет Лэнс. — Я не знаю, когда… Я просто хотел сначала узнать твое мнение. Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо другой.
Чертовски верно.
И черт возьми, ей понравится это кольцо. Это идеальный (огромный) бриллиант с кругом из мелких бриллиантов вокруг него. И я заставляю себя сосредоточиться на самом важном. На ее счастье.
— Она будет в восторге, — я смотрю на него.
Он вздыхает с облегчением.
— Спасибо, старик. Ты не представляешь, как я нервничал. Я не думаю, что буду так нервничать, когда попрошу разрешения у ее отца. Черт возьми, мне нужно было спросить разрешение у тебя.