Ненавязчивое колыхание мыслей Эфиры напомнило Валу, что составляет ее суть. Ему не нужны были могильники, она сама по себе была огромным кладбищем ужаса внутри него, которому требовалось лишь немного силы и знаний, чтобы ожить. Правда, был один нюанс – такое воплощение требовало призыва заклинанием, но как произнести его не привлекая внимания, Вал не знал. Оказалось, он волновался зря. Отвлеченный противостоянием за власть над артефактом, его соперник рвано со злостью продолжал выплевывать свою тираду.
- Рука, держащая Клинок, пронзающий тварь, вбирает силу и мудрость поверженного противника. Мне пришлось долго ждать своего часа. Кровь Творца дарует небывалую мощь, но ты и сам знаешь, только ее эффект скоротечен. Но она дала мне власть над Клинком, ну а остальное я сделаю сам.
Внезапно Алекс злорадно хохотнул и вновь обратил свое внимание на Валентина, который, уворачиваясь от несущейся в его сторону булавы, как раз заканчивал заклинание. Небо над ними почернело закрытое огромными крыльями драконов. Призывая, Вал старался выбрать наиболее ярких и сильных существ, но не подозревал, кто это будет. Оказывается, его малышка питала слабость к крылатикам, которые сейчас по очереди пикировали на Алекса, заставляя того отзывать свое войско на борьбу с ними. Около Валентина материализовалось несколько подобных эльфам существ, которые немедля ввязались в бой, сверкая адской желтизной глаз на могильно землистой коже.
Александр на удивление быстро сориентировался в ситуации, и вспышка света прорезала небо, являя золотистых змеев. Радужные существа тут же нацелились на порождения их с Эфирой тьмы. Но несмотря на всю их сверкающую мощь они были слабыми соперниками для созданий Вала, которые впивались в подпитываемые энергией Алекса войска, высасывая, иссушая, пируя, будучи частью жадной, голодной сути его котенка.
Щиты чародея слабели, и Вал смог бы уничтожить его, если бы там появилась хоть одна маленькая брешь, и потому, когда Эфира, разрываемая противоречиями, решила помочь Агелене, он поддержал ее, хотя и не испытывал восторга по этому поводу.
В миг, когда она коснулась Клинка, их объединенная, невольно питаемая Алексом сила с легкостью слилась с первородной энергией, вытесняя, ослабляя чужую враждебную волю и одновременно одаривая их с Эфирой небывалой мощью.
Валентин ударил, не в силах более сдерживать энергию, болезненно требующую выхода. Щиты чародея и оставшиеся иллюзии хрупкими, как стекло, хрусталиками разлетелись в стороны, испаряясь на глазах. Мощь выброса была такая, что у его соперника не было шанса выжить, от него не осталось даже пустой оболочки, ничего, что бы подтверждало, что этот человек когда-то существовал.
Валентин опустошенно, неверяще смотрел на дело рук своих, отстраненно отмечая, как воплощенные им создания, размываясь тенью, распадаются на все более мелкие незаметные частички.
Там, внизу, Эфира помогала Творцам вернуть к жизни Вира и Ольгена. Агелена с Леанисом еще отчаянно боролись, но он-то знал, что Ольг уже никогда не откроет глаза. И дело было не в смертельной для чародея ране, которая была сущим пустяком для Высших, а в его нежелании возвращаться.
Вот она - всеобъемлющая сила любви!
Горькая складка появилась у губ, и дико до дрожи захотелось прижать к себе Эфиру, увериться, что она рядом, что не оставит его никогда. Его девочка чувствовала себя такой же потерянной. Несмотря на губительную натуру, в ней сохранилось столько детской наивности. Она никак не хотела верить, что любовь взаимная может так сильно ранить и опустошить душу.
Подойдя к краю крыши, Валентин посмотрел вниз. Его глаза сразу нашли хрупкую одинокую фигурку, кутающуюся в его огромную куртку. Эфира была похожа на маленькую заблудившуюся девочку, в том хаосе, что творился вокруг. Сердце твердило, чтобы он, наплевав на все, забирал ее и возвращался домой, но долг не позволял броситься к ней.
«Потерпи еще немножко, котенок, как только закончим, я покажу тебе наш дом».
«Хорошо». – Устало согласилась она и вдруг добавила. - «Я… я люблю тебя, Вал».
Ее признание несло в себе нотку горечи, чужой боли и недосказанности, но казалось таким правильным и уместным сейчас. Зная, чувствуя, они считали любовь чем-то само собой разумеющимся, и не придавали значения трем обычным словам, которые казались такими незначительными раньше и очень необходимыми сейчас.
«И я люблю тебя, котенок». – Мысленно произнес Валентин, и это прозвучало как клятва, обещание, что они всегда будут вместе.
Ему навстречу спешил Рэм. На поле творилось что-то непонятное, те жалкие горстки противника, которые еще оказывали сопротивление, внезапно начали недоуменно оглядываться, словно не понимая, что и зачем они здесь делают. И люди, воспользовавшись замешательством, быстро скрутили уже не сопротивляющихся существ. Вспыхнуло несколько порталов для отправки пленников к местам их заключения, и развороченный парк значительно опустел.
Вир пришел в себя, но мало походил сейчас на вменяемого человека. Он яростно отталкивал удерживающие его руки Леаниса, пытаясь разрыть руками землю, которая сомкнулась над телом Ольгена. Сейчас он мало чем мог помочь в устранении последствий их разборок.
- Рэм, отпускай людей по домам, им нужен отдых, Ник пусть займется пленными, мне интересно узнать причины, почему они присоединились к Алексу. Найдешь Фила, тащи его сюда, будем возвращать парку первозданный вид. – Валентин, оглядывавший место побоища, оценивая ущерб, не сразу заметил недоуменный взгляд Рэма.
- Вал, какой Алекс? Ты о чем сейчас? Это был последний очень сильный прорыв, вы с Ником натолкнулись на него и вызвали нас.
- Рэм, здесь был Александр. Ты должен помнить его, он был послом старого Совета при дворе Луайне. – Начиная кое-что подозревать, но еще не до конца уверенный, снова попытался прояснить ситуацию Валентин.
- Ты, наверное, вымотался сильнее, чем я думал. У нас никогда не было никакого посла. – Рэм хлопнул его по плечу. – Давай дружище, забирай свою девчонку и мотай отдыхать. Мы с Филом сами управимся.
- Да, нет, все нормально… - Задумчиво протянул Валентин. – Я в порядке.
- Думаю, вам всем сейчас не помешает отдых, - внезапно вклинился в их разговор голос Джака. – Во всем этом есть доля нашей вины, так что мы приберем… - мужчина хмыкнул, - бардак.
Валентин не доверчиво вскинул бровь, удивляясь подобной щедрости.
Джакулус развеселился еще больше и, подойдя почти вплотную тихо, так чтобы не было слышно Рэму, шепнул на ухо: - Считай это благодарностью за устранение последствий моего просчета. Что бы не думали некоторые, я действительно дорожу своим детищем. В нем так много от меня, насколько это вообще было возможно сделать, и так мало от того ничтожества, которое являлось его отцом, что даже его исчезновение из летописи жизни ничего не изменило. И да, я бы на твоем месте не старался упоминать о том, что некто Алекс когда-то был или существовал на свете, загоны, знаешь ли, имеют преотвратительное свойство. – Больше ничего не добавляя, Творец развернулся и пошел в сторону Агелены с Леанисом.
- Вал, так мы что? Свободны? – Спросил Рэм.
- Похоже, на сегодня - да! – На ходу бросил Валентин и уже больше для себя добавил. - И как только очистим этот чертов городишко, можно будет, наконец, взять каникулы и устроить длительный медовый месяц, год… нет… вечность.
Он услышал отчетливый смешок Эфиры.
Несмотря на дождь и слякоть, она шла ему на встречу, так же как и он, желая, как можно скорее убраться отсюда. Чумазая, мокрая, босоногая она была, тем не менее, самой прекрасной женщиной на свете.
Ее холодный нос уткнулся в его грудь, а руки крепко обвились вокруг талии. Валу хотелось намного большего, но он ограничился лишь тем, что, подхватив Эфиру на руки, открыл портал и твердо вошел в него.