– Вам что, и это рассказать? В двадцать два года я женился на девчонке, с которой познакомился в вечерней школе. Мы были женаты шесть лет, а теперь уже шесть лет в разводе. На вашем месте, кстати, я бы отложил гонорар на случай, если вы вздумаете затеять развод.
– Вы учились в вечерней школе?
– У меня была мысль сделаться адвокатом. Но я оказался плохим учеником.
– Вы продолжаете поддерживать отношения со своей бывшей женой?
– Нет. – Почему?
– Беверли занята в социальной сфере. Наши с ней дорожки не пересекаются.
– Как вы полагаете, вы циник? Он ответил с глумливой улыбкой:
– Не совсем. Я скорее реалист. Я хорошо разбираюсь в том, что происходит вокруг.
– Сколько лет вы знакомы с Эрни Рембеком?
– Девять лет.
– И все это время поддерживаете светские отношения?
– Нет. Лет шесть, наверное. С тех пор как я стал наблюдателем-координатором, а до того я находился на много ступенек ниже Рембека. Тот, кто генерирует идеи и проталкивает их, не общается с наемной рабочей силой.
– Как долго вы знали Риту Касл?
– С того времени, как Эрни ее купил.
– “Купил”? Странное слово.
– Ничего странного. Единственное уместное слово.
– Рита Касл вам не нравилась? Он передернул плечами:
– Мы эту девицу уже обсуждали. Вот ее-то я как раз бы и назвал циником.
– Вы к ней приставали?
Его лицо снова скривилось в ухмылке.
– Скажем, так: однажды я клюнул было на ее приставания.
– И что же произошло?
– Она резко затормозила.
– Что вы имеете в виду?
– Ей нравилось за спиной у Эрни разжигать себя, дразнить партнера, желая якобы поразвлечься, но никогда не пользовалась этим.
– Вы сильно обожглись?
– Нет, только кончики пальцев немного опалил. Я себя берегу и поэтому избегаю подобных ситуаций.
– Вы когда-нибудь Рембека предупреждали относительно нее?
Он покачал головой:
– Если человек покупает себе новенькую игрушку и ему нравится с ней возиться, лучше не говорить, что ему подсунули барахло.
– А вы знаете еще кого-нибудь, кому она надоедала своими приставаниями?
– Знать-то не знаю, но догадаться могу, что таких было немало.
– Никто с вами о ней не беседовал?
– Нет.
– Никаких слухов, что у нее с кем-то был роман?
– До меня они, по крайней мере, не доходили.
– Ладно. – Я отложил блокнот и ручку в сторону и допил кофе. – Пора приступать к первому собеседованию.
– Ко второму, вы хотите сказать. – Он поглядел на часы. – Верно. Пора отправляться к Фрэнку Доннеру.
Он подписал чек, и мы встали из-за ресторанного столика.
Глава 12
Фрэнк Доннер жил в старом муниципальном многоквартирном доме на Вашингтонских Высотах. Из его окна открывался вид на изящную дугу фонарей на мосту Джорджа Вашингтона, на темную реку и разбросанные внизу огни Нью-Джерси. Само здание несколько утратило былую элегантность, однако квартира Доннера, ничуть не изменившись, была похожа на музей быта 1935 года. Темные тона, тяжелые портьеры, полукруглые углы-выступы, наподобие эркеров. В самых неожиданных местах мерцали янтарные зеркала, лампы были повсюду, освещавшие все вокруг рассеянным тусклым светом, а из комнаты в комнату, устланными коврами, от расцветки к расцветке перетекал бордовый, словно на винной фабрике произошло наводнение и залило полы апартаментов.
Сам Фрэнк Доннер, мужчина сорока пяти лет, начинавший полнеть, в темном костюме и с дорогой сигарой во рту выглядел почти как банкир или процветающий бизнесмен, и только притаившаяся в уголках глаз жестокость и резкие складки у губ выдавали в нем бывшего головореза, сумевшего выбиться в люди.
Жена его, проводившая нас в гостиную, оказалась поразительно толстой женщиной, до безобразия заплывшей жиром, в ярком платье в цветочек, которое лишь подчеркивало ее необъятные размеры. Правда, в улыбке, которой она нас приветствовала, промелькнул отдаленный отблеск миловидной девушки, какой она некогда была, но уже и тогда склонной к полноте.
Керриган и Доннер обменялись рукопожатиями, держась несколько церемонно, что Доннер воспринимал совершенно естественно, а Керриган терпел как необходимость. Затем Керриган представил меня, и Доннер с серьезным видом пожал мне руку, которую я протянул ему после легкого колебания. Доннер познакомил меня с супругой, назвав ее по имени, Этель. И мы все, включая и Этель, присели. Я обратился к Доннеру:
– Я предпочел бы поговорить с вами наедине.
– Этель знает всю мою жизнь, – заверил меня Доннер. – Я ей все рассказываю, и мы вдвоем обсуждаем все наши дела.
– И все же я бы настаивал, чтобы мы были одни.
Жена Доннера с готовностью улыбнулась мне со словами:
– Я вам ничуть не помешаю, мистер Тобин, ни разу не перебью, обещаю вам.
Я перевел взгляд на Керригана, который сказал Доннеру:
– Фрэнк, по-моему, Эрни хочет, чтобы мы сотрудничали с мистером Тобином.
На тяжелом лице Доннера появилось упрямое ослиное выражение.
– За двадцать восемь лет супружества у меня никогда не было от Этель никаких секретов. И не вижу причин сейчас что-либо менять.
Я встал.
– Я поговорю с вами в другое время, – заявил я, направляясь к двери.
Керриган нагнал меня в прихожей.
– Постойте! – попросил он. – Подождите секундочку. Позвольте мне с ним переговорить, – Я хочу, чтобы он дал мне ответы, которые она не будет слышать, – уточнил я.
– Я знаю, чего вы хотите, – поддержал он меня, – и вы абсолютно правы. Только в случае с Фрэнком, поверьте мне, ответы будут точно такими же.
– И даже когда я попрошу его описать ту девушку и сообщить, какого он о ней мнения в постели?
– Возможно, – согласился он. – Погодите минуту. Я его уговорю.
Я ждал, стоя под люстрой и глядя на свое отражение в янтарном зеркале. Что мне было до этих людей? Почему я должен блуждать в лабиринтах их измышлений? Мне бы из собственного жизненного лабиринта как-нибудь выбраться. И стену надо строить. Дверь апартаментов была рядом, но я медлил уходить.
Через пару минут вернулся Керриган и, кивнув, произнес:
– Все в порядке.
Я вернулся обратно в гостиную, где сидел Доннер, уже без жены, однако с прежним ослиным упрямством на лице. Он собирался заставить меня попотеть, чтобы мне не так легко было выполнить работу, которую мне и самому не хотелось делать, и я испытывал к нему острую неприязнь. Встав прямо перед ним, я спросил:
– Если вы со своей женой так неразлучны, почему же вы спите в разных спальнях?
Он, вспыхнув, мгновенно вскочил с кресла с покрасневшим лицом и сверкающими глазами, но на полпути взял себя в руки, опустился на диван, разжал кулаки, поглядел на Керригана и, все еще красный от злости, спросил:
– Я что, должен с этим мириться?
– Доннер, нам нужен парень, который похитил девчонку Эрни Рембека и убил ее, – спокойно объяснил я. – У вас слабое алиби. Вы тут распинались про то, как вы преданы своей жене, а в рапорте указано, что у вас раздельные спальни. Мне кажется, что вы, возможно, пытаетесь нарисовать образ верного мужа, чтобы людям не пришло в голову, будто у вас был роман на стороне с Ритой Касл.
– Я никогда не смотрел на других женщин! – с жаром возразил он. – За двадцать восемь лет, что мы живем вместе, я ни разу ни на кого не взглянул.
– Если не считать Риты Касл.
– Да вы... – Он вдруг резко замолчал, гнев исчез с его лица, и он, бросив взгляд на Керригана, сказал:
– Ты мог бы и не предупреждать меня, что он бывший коп. Это ясно как день – они все такие.
– Может, поговорите со мной, Доннер? – вмешался я.
– Разумеется. – Он с показным безразличием расслабленно откинулся на спинку дивана, держа себя теперь так, словно его привели в участок на допрос и он сидит с самодовольной ухмылкой, уверенный, что скоро явится адвокат и вытащит его отсюда. – Валяйте, – небрежно бросил он, – расспрашивайте.