— Ожидаются проблемы? — спросила Лайза, когда я остановился, рассматривая открытую дверь.
— Всегда, — бодро ответил Мёртвый Мальчик. — Только угроза опасности и внезапного уничтожения заставляет меня почувствовать себя живым.
— Тогда сделай одолжение, войди первым и попади под обстрел, — щедро предложил я.
— Точно! — сказал Мёртвый Мальчик, сразу же оживившись. Он пинком распахнул дверь пошире и шагнул внутрь, в непроницаемую темноту. До нас донёсся его голос: — Выходите! Стреляйте получше, ублюдки! Я это выдержу!
Лайза посмотрела на меня. — Он всегда так делает?
— По большей части — ответил я. — Поэтому большинство людей не работает с ним. Лично я всегда находил его очень полезным, чтобы укрыться позади, когда начнут лететь пули. Идём?
Лайза взглянула на открытую дверь и темноту за ней, её лицо абсолютно ничего не выражало. — Я не хочу этого делать, Джон. Я просто знаю, что там произойдёт что-то действительно плохое, но я должна узнать правду. Я должна вспомнить то, что забыла, хочу я этого или нет.
Она решительно шагнула вперёд, её маленькие ручки сжались в кулаки и я быстро двинулся вслед за ней в дверной проём. Моё плечо коснулось её и я почувствовал её напряжённые, окаменевшие мускулы. Я думал, что это было нечто простое — страх или предчувствие. Я должен был знать лучше.
Темнота исчезла в тот момент, когда дверь закрылась за нами и яркий, почти болезненно резкий свет осветил комнату, в которую мы вошли. Нас окружали массивные стальные стены, более сорока футов в длину, и даже пол и потолок были сделаны из такого же, ярко блестящего, металла. Наши искажённые изображения таращились на нас со сверкающих стен. Мёртвый Мальчик стоял посреди комнаты, воинственно озираясь вокруг, готовый поразить что угодно, что двинется или просто косо посмотрит на него, но там были только мы. Не было никакого видимого выхода, а когда я оглянулся назад, исчезла даже дверь, через которую мы вошли.
— Я не понимаю, — сказала Лайза. — Эта комната чертовски больше, чем должен быть фасад магазина.
— Здания в Тёмной Стороне зачастую гораздо больше внутри, чем снаружи, — пояснил я. — Это единственный способ, которым мы можем всё втиснуть.
Не было никакого явного источника для сильного резкого света, наполняющего стальную комнату. Воздух был сухим и безжизненным, а единственные звуки исходили только от нас. Я подошёл к ближайшей стене и, не прикасаясь, тщательно осмотрел её. Вблизи металл покрывали тусклые чертежи, бесконечные линии в бесконечных запутанных схемах, будто… нарисованных. Схемы медленно двигались, незначительно изменяясь под моим взглядом, искривляясь и поворачиваясь, когда они преобразовались в совершенно другие комбинации. Словно стена размышляла или мечтала. Я махнул Мёртвому Мальчику и Лайзе, чтобы они присоединились ко мне и показал на схемы. Мёртвый Мальчик просто пожал плечами. Лайза посмотрела на меня.
— Это что-то значит для вас?
— Нет… само по себе, — сказал я. — Может, какая-то форма иероглифов будущего. Может, какой-то вид пластичных схем. Но это определённо не отсюда. Это — технология будущего, машинный язык из будущей временной линии… Ходят слухи, что «Кремниевые Небеса» — на самом деле одна большая машина, содержащая в себе всё.
— И мы только что вошли прямо в неё, — сказал Мёртвый Мальчик. — Большая. Кто-нибудь прихватил консервный нож?
Он наклонился поближе, изучая чертежи на стене и потыкал их длинным бледным пальцем. Сине-серые линии перепрыгнули со стены на его палец и закишели по всей его длине. Мёртвый Мальчик машинально отдёрнул палец и линии схем далеко вытянулись со стены, упрямо цепляясь за мёртвую плоть. Они ползали по всей его кисти и распространялись по руке, всё время разрастаясь и умножаясь, искривляясь, скручиваясь и подпрыгивая в воздух. Мёртвый Мальчик захватил полную пригоршню этих штук, оторвал их, а потом сунул в рот. Мёртвый Мальчик всегда был сторонником прямого подхода. Он задумчиво жевал, оценивая букет. Сине-серые линии заскользили вниз по его руке и перескочили назад на стену, снова став спокойными и вялыми.