Ольга улыбнулась.
– Пожалели, значит?
– Как хотите понимайте, – помолчав, ответил Антон, – Дочь у меня вроде вас. Наверное, чуть помоложе. Тоже вот все на лице написано, и радость, и беды ее глупые. Да ведь это они только для меня глупые, а для нее – конец света.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
– А билеты эти предлагаю поделить в память о нашей встрече. Будете в Твери, звоните, с дочерью познакомлю, она у меня тоже театралка заядлая. Вот я здесь на билете номер телефона запишу, домашний.
– А вы тоже звоните, если придется у нас побывать. Только дома телефона нет, так что номер рабочий.
Они расстались в фойе гостиницы и, поднимаясь в лифте на свой этаж, Ольга думала:
– Встречаются же такие приятные, интеллигентные, образованные люди, которым все интересно на свете, с которыми так легко и увлекательно разговаривать, не смотря на разницу в возрасте.
Она была уверена, что больше они никогда не встретятся.
ХХХ
А назавтра было Девятое Мая. Утром Ольга поехала к Большому театру. Бродила по улицам, потрясенная, вглядываясь в лица пожилых людей с наградами на груди, с табличками, где значились название фронта и номер части, как будто пытаясь что-то увидеть, что-то разглядеть в этих лицах, отпечаток ли подвига, который они совершили, радость ли встреч через многие годы или что-то еще, о чем не пишут и не говорят. Это был их день. Старики с детьми и внуками гуляли по городу, обнимались и молодели при встрече с однополчанами, плакали, вспоминая погибших. И Ольге было жаль до слез, хотелось обнять и приободрить тех одиноких старых вояк, что растерянно озирались, но не находили никого из своих.
Она бродила так полдня, потом купила торт и, уставшая, с коробкой в руках, затерлась в вагон электрички и пилила куда-то на край Москвы к родственникам, неделю назад уговорившим ее приехать в гости.
Кое-как отыскала дом среди высотных новостроек, но дверь квартиры никто не открывал. Ольга позвонила несколько раз, и только тут увидела возле самой ручки, записку. « Срочно уехали к теще. Будем завтра.»
– А завтра я уезжаю, – подумала Ольга и отправилась восвояси.
Бродить по Москве с тортом в руках было неудобно. Ольга решила перекусить в гостинице и снова влиться в праздничные толпы. У стола администратора увидела Антона.
– Здравствуйте, Антон Петрович. Я рада вас видеть. Поздравляю с праздником, – окликнула Ольга.
– Здравствуйте, Оля, – он оглянулся и показался ей каким-то расстроенным.
– Представляете, а родственники мои уехали в Калугу. Я проискала их дом полтора часа и столько же добиралась назад. А теперь вот так же, как вчерашние билеты, пропадает торт. Вот какая я невезучая.
Ей захотелось, чтобы их огорчения сравнялись, и чтобы он не был таким грустным. Но Антон заговорил с ней прежним, чуть насмешливым тоном, который так не вязался с его тоскующими глазами.
– Простите за нахальство. Но я бы и сегодня мог вам помочь, если вы не возражаете. Тем более что у меня есть прекрасный кофе, который мне пить категорически запрещено, но в честь праздника я специально для вас постараюсь воспроизвести рецепт фирменного кофе по-антоновски.
– Да, кофе по-антоновски я, пожалуй, не пивала, – стараясь соответствовать его интонации, – сказала Ольга. – Ну, что ж, я пошла резать торт, а вы тащите свой кофе в мой номер.
ХХХ
Кофе оказался обыкновенным растворимым. И готовил его Антон Петрович в общем-то известным способом, взбивая порошок с сахаром и каплей воды до белой пены и только потом заливая кипятком. Но главное, как он говорил, заключалось в добавлении к кофе особого состава, который находился у него в зеленой солдатской фляжке.
Все время, пока Антон Петрович готовил кофе, Ольга смотрела на него и пыталась уловить перемену, которая как будто произошла с ним после вчерашнего дня. Вчера он был как будто весь в себе, этакий всесторонне образованный интеллигент, благородный отец семейства. Сегодня как бы помолодел, будто расслабился после трудного дела. Вместе с тем, ей показалось, что сквозь некоторую напускную раскованность проступает старательно скрываемая сосредоточенность на чем-то своем, не доступном вроде бы для ее понимания.
Меж тем Антон Петрович с галантным «Прошу вас» подал ей кофе в казенном граненом стакане и примостился напротив на неудобном гостиничном стуле.
– А ваши ценные добавки вы забыли, – сказала Ольга, указывая на фляжку.
– Оля, вы наивны до умиления. Что может быть в подобной посуде? – полусерьезно проговорил Антон Петрович.
Видимо, на ее лице отразились поочередно все стадии угадывания, потому что Антон Петрович хмыкнул: