Ну а что я скажу – нет? Тогда Ефим решит, что я сатанист. Что в эту кучерявую башку придёт? Сейчас все помешаны на религии. Пришлось помогать ему копать имеющейся доской яму. А когда уже решили, что полметра для покойника вполне хватит, раздался ужасный звук. Я не сразу обратил внимание на тревожное ржание лошади, но никогда не слышал, чтобы домашнее животное так хрипело.
Мы оба застыли на мгновение, а потом ломанулись к телеге. Телега с ней так и осталась недалеко от дороги, на поляне, где мы ночевали.
Бляха муха, вот идиоты. Пока мы отдавали последнюю дань абсолютно чужому человеку, на нас напали средь бела дня. Лошадь была привязана длинной верёвкой к колышку, позволяющему ей пастись и щипать травку.
Я, придурок, забыл, что даже в моё время эти места не безопасны. Здоровенный медведь весьма неопрятного и зловещего вида завалил наше средство передвижения и в данное время лакомится требухой. Лежащая лошадь ещё издаёт какие-то звуки и пытается поднять голову. Оба ружья остались в телеге, нам остаётся только ждать, пока хозяин тайги набьёт своё брюхо. Тихо, пока он нас не обнаружил, мы отползли назад.
И что это за хрень? Я внимательно рассматриваю трофей от покойника. Двухствольная переломка куркового типа. На приклад и ложе из дерева тёмного цвета наложены металлические накладки с искусной гравировкой. Я достал вполне привычные мне патроны унитарного типа, попробовал вставить и защёлкнул конструкцию. Сразу почувствовал себя спокойнее. Гладкая и увесистая штукенция внушила мне уверенность. Осмотрел ружьё и не увидел предохранителя. Возникшая мысль пальнуть в хозяина тайги быстро погасла. С чужим ружьём это был бы верх идиотизма. Вряд ли он испугается и убежит. Даже если попаду, с этим калибром надо целиться в глаз. А мишка на рану крепок. А лошадь уже не вернуть.
Нам с Ефимом пришлось ждать полтора часа, пока эта лохматая зверюга убралась в лес. С перепугу мы даже забыли про покойника.
– Фима, а что, без лошади мы не доберёмся?
Мне пришла в голову неожиданная мысль. А что, если направить преследование по ложному пути. Я не сильно опасался казачков, в принципе мы с Севастьяновым свободные люди. Ну да, некрасиво брать чужое. Угнали подводу и лошадь. А заодно я прибрал аптечку и коробку с лекарствами для окружного врача. Взял из принципа, раз на меня все навалились, так пропади всё пропадом. Но думаю, служивые сначала займутся беглыми, которые к тому же вырезали конвой. Такое не прощают, будут гнать, пока не поймают всех. А уж в последнюю очередь вспомнят про нас.
Сложнее с уведённым свёртком от Выкреста. Мы только сейчас раскрыли его. Лежат бумажные деньги непривычного вида, пачки перевязаны бечёвкой.
Так, Государственный кредитный билет достоинством десять рублей. Я с интересом перебрал несколько пачек с изображением двуглавого орла. Большинство сотенные, есть червонцы, пятёрки и трёшки. Бляха муха, да тут на первый взгляд под миллион. Не думаю, что нам просят такую сумму.
Через три часа мы уже прошли версты три по дороге и углубились в лес при звуках приближающегося шума. Мимо нас промчались несколько всадников. Надеюсь, наш маскарад примут серьёзно. Вот господин Севостьянов до сих пор на меня дуется и смотрит волком. Мне пришлось прикрикнуть на него, чтобы оставил мешок в покое. Постепенно у нас установились определённые отношения. Мужик физически покрепче меня будет и смотрит как на малахольного, когда я опасливо обхожу лошадь. Всё что касаемо крестьянского труда, это его, тут он король. А вот в отношениях с окружающим миром как дитё, право слово. Поэтому я думаю за двоих.
Мы переодели труп в мою тёмно-серую студенческую шинель, фуражку забросили подальше. Пришлось попортить одёжку, изображая когти зверя. Верхняя часть тела изуродована зверьём, лица никак не опознать. Обрывки верхней одежды с трупа мы захоронили в выкопанной могиле. Единственное, я оставил свои сапоги. От найдёныша мне бы точно не подошли, маловаты. А босиком переть через тайгу – гарантия подхватить воспаление лёгких. В телеге для достоверности бросили штуцер, который где-то в Иркутске прикупил Ефим. Обозники однозначно его опознают. Я же забрал найденную переломку. Припасы, само собой, прибрали, а вот с деньгами прям беда. Сердце кровью обливается, я взял только десять тысяч сотенками и две тысячи купюрами поменьше, трёшки и пятёрки. Остальные оставил в мешке, часть раскидал около телеги. Типа зверь попортил мешок и ветром разнесло.
Думал, здоровяк Ефим меня прибьёт. Он с налитыми кровью глазами смотрел, как я разбрасываю огромные деньжищи. При этом сжимал внушительные кулаки, сдерживаясь от того, чтобы не набросится на меня.
– Оставь Фима, нам этого хватит. Они добра нам не принесут, Иваны из-под земли достанут. А так деньги найдутся, виновный тоже вот он. Всё указывает на меня, аптечка и коробка с лекарствами в телеге. Похоронят и забудут, – на Ефима подумают, что я его грохнул раньше и прикопал в лесу, – а мы с тобой где-нибудь пересидим. Документы наши никто толком не видел, есть пустые бланки от полицмейстера. Так что не боись, всё путём. Ну, с богом?
Мужчина неожиданно обмяк, будто из него стержень вынули, и побрёл за мной.
Телегу видать с дороги, мы даже немного проредили кустарник, чтобы даже слепой заметил. На пиршество уже подтягиваются местные падальщики. Вороны расселись на ветках близстоящих деревьев и активно нас выпроваживают. В кустах заметил любопытную мордочку мелкого зверька.
До Верхоленска добирались дней десять, шли хоронясь. К концу пути закончилось мясо, это Ефим ещё охотился по дороге. Хорошо, у него дробовые патроны, подходящие для охоты на зайца или пернатых. А вот моя пушка в этом плане бесполезна. Пулевые патроны, с таким калибром только на крупного зверя выходить.
Идя вдоль берега Лены, вышли на окраину городка. Смутно узнаваемая местность, по местным меркам поселение очень даже приличное, дворов с полтораста будет. Среди них немало и каменных. А вот привычных очертаний собора нет, вместо него весьма скромная деревянная двуглавая церквушка. Я помню, видел рисунок в краеведческом музее. Богоявленская церковь была утрачена. Видимо в советские годы, точной даты нет.
– Мать, пустишь переночевать, а то от своих отстали, сил нет, - Ефим включил своё деревенское очарование.
Перед нами перекосившееся изба-пятистенок и её хозяйка, пожилая женщина с козой на верёвке. Она разглядывает нас, прикрыв глаза рукой, защищая их от солнца. Мы подошли ближе. Видок у нас, конечно, ещё тот. Грязные и заросли, как лешие. Мне Ефим выделил из своих вещей потрёпанный тёплый зипун. На меня коротковат, но без него я бы околел ночью.
Бабка с сомнением смотрит на нашу парочку, пришлось мне подключаться.
– Уважаемая, нам бы отдохнуть, устали мы, заблудились. Мы из экспедиции профессора Бенедикта Ивановича Дыбовского, изучаем природу Забайкалья.
Бабка уже не с таким подозрением смотрит на нас. Она, конечно, ни хрена не поняла из моего спича, но признала меня более достойным внимания. А вот на моего попутчика с чисто варнакской внешностью косится с подозрением.
Про профессора я брякнул наугад. Но такой в самом деле существовал. И к тому же про Дыбовского я немало читал, популярная личность была в те времена. Не уверен, что он сейчас находится в наших краях. Но этот выходец из Польши настоящий гуру среди учёных того времени. Географ, зоолог, медик и даже изучал местный фольклор.
– Да ты не переживай, бабуль, мы заплатим. Всё честь по чести. Я рубль дам за несколько дней. А потом приведём себя в порядок и поселимся в гостинице.
Видимо сказала своё веское слово извлечённая купюра в рубль. Понимаю, что палюсь, но меньше нет. А нам нужно срочно залечь на дно, пока не поймём обстановку. А домишка подходящий, на самой окраине городка. Сразу за ним начинается лес и река.