Господи, как же неудобно. Сидит вся компания, Пётр Тимофеевич с молоденьким парнишкой и обеими девушками. Я и не видел ещё таких нарядов. За время моих путешествий по Сибири насмотрелся на женщин, но подобных им легко можно встретить в деревнях и городках моего времени. Никакого «романтизьму». А эти дамы другого сословия. Только в яхт-клубе издалека я с любопытством наблюдал за важными дамами из позапрошлого века, а тут вот они сидят рядышком.
Анна Каренина, Наташа Ростова, зыбкий флер высоких платонических отношений немного кружит голову. Ежели в моём времени любая пятиклассница знает откуда берутся дети и многие с успехом эти знания применяют. Если любая семиклассница считает свою девственность помехой и старается от неё избавиться, чтобы не думали что у неё что-то не так. То вон напротив сидит вполне взрослая девица, как позже выяснилось дочь Петра Тимофеевича. И она мечтательно смотрит на неспокойное море, держа в руке рыцарский роман.
А я мало того, что одет неподобающе, да ещё где-то извозюкал рукав в угольной пыли. Хорошо хоть руки успел ополоснуть. Матрос в белом переднике начал накрывать на стол, а я мучительно краснел под смешливыми взглядами девиц.
— Ну-с, познакомьтесь господа. Это наш новый друг, Семён Семёнович Георгиев, студент московского университета. В настоящее время согласился нам помочь с управлением паровой машиной. А это моя дочь Анна Петровна. Анастасия Николаевна, моя любимая племянница и её брат Серёженька. Вот вы и знакомы, предлагаю отобедать чем бог послал.
Уже привычно я сделал вид, что прочитал короткую молитву. Матрос выполняющий роль стюарда разлил по тарелкам духовитый супчик. Очень вкусный, только мне трудно как мои сотрапезники так церемонно подносить ложку ко рту, оставаясь прямым как будто кол проглотил. Капелька бульона попала мне на свитер и я покраснел от взгляда девушки, которую зовут Анастасия. Её сестра перестала меня разглядывать, она больше смотрела в иллюминатор, хмурясь своим мыслям. А вот пацан усердно допрашивал меня о тонкостях паровой машины:
— Семён Семёнович, а зачем тогда эти ваши машины, если английский чайный клипер проходит в сутки 363 мили. Правда это рекорд, но паровые ещё медленнее.
— Ну, молодой человек, зато у пароходов есть ряд несомненных преимуществ. Они не зависят от погоды и равномерно поглощают мили, тогда как парусник в штиль просто ложится в дрейф.
— Да, но они такие шумные и запах ужасный, — мне кажется, что Анастасия значительно моложе своей кузины. Той лет двадцать пять, а эта сама непосредственность.
— Позвольте Анастасия Николаевна, но ведь это можно исправить.
— Как, перестать жечь уголь? — девушка задорно скорчила гримаску, полагая, что загнала меня в угол.
— Ну зачем же, просто нужно сконструировать яхту именно под паровой двигатель. Пётр Тимофеевич, если я не ошибаюсь, эта яхта была чисто парусным судном?
— Конечно, её построили на Охтинской верфи в 1848 году для великого князя Алексея Александровича. А уже после реконструкции в 1864 году убрали центральную мачту и установили паровую машину.
— Вот видите, а отсюда и получилась помесь жирафа с бегемотом. Уже не парусник, но ещё не пароход. А вот если спрятать паровик и хорошо его изолировать? Дымовую трубу сместить назад, чтобы дым не мешал. Корпус обшить металлом или даже сделать цельнометаллическим.
— И сколько тогда будет весит такая яхта?
— Много, но тогда рассчитывается требуемая мощность машины, ставится параллельно вторая. За этим будущее, парусный флот станет уделом спортсменов и поклонников парусов и ветра. Только паровые машины тоже уступят место дизелю.
— А это что за зверь? — теперь уже все смотрят на меня. А я за разговором и не заметил, как съел не только суп, но и второе.
Вот же придурок, распустил перья перед дамами. Вот так провалился профессор Плейшнер. Как и мне ему вскружил голову терпкий воздух свободы.
— Ну, я где-то читал, что один немецкий инженер придумал машину, работающую на земляном масле или как его ещё называют — нефти. Эта машина в разы меньше и развивает мощность достаточную чтобы двигать большое судно. Но до того момента, как он запатентует это изобретение, пройдёт немало времени. Я чисто случайно прочитал в одном журнале о его работах, — слабая попытка выкрутится похоже не совсем удачна.
— Вы свободно говорите на немецком? Вы учитесь на инженера, какая специальность?
— Девочки, дайте нашему гостю отдохнуть от ваших вопросов. Он недавно перенёс болезнь и ещё не восстановился.
Граф практически меня спас, я сам запутался в своих ответах. Ужинать я не пошёл, сказался нездоровым и матрос принёс мне ужин в каюту. Зато я спрятался под чехол небольшого ялика на палубе от пронизывающего ветра и увидел настоящий морской закат. Равнина моря окрасилась желтым, а перистые облака ярко красным цветом. А когда солнце коснулось воды, её гладь превратилась в чистое золото. Но этот миг к сожалению быстро прошёл и стало неуютно. Я уснул, как только голова коснулась подушки.
А с утра капитан показывает мне своё судно. Оно в длину 19.8 метра, ширина 6.4 и осадка 3.1 метра. Шесть кают на полубаке и ещё три каморки на юте. Там же матросский кубрик. Паровая машина сейчас не работает и производит впечатление грязно-серого цилиндра, коленвал скрыт кожухом и уходит на корму. Около машины суетится моторист, вытирая тряпкой смазку. Хм, то есть по идее это моё хозяйство? А если машина накроется в море, кому я буду рассказывать о своих проблемах. У этих мореманов всё не как у людей. Любят они вешать на реях или выбрасывать за борт нерадивых матросов на радость голодным акулам. На всякий случай я внимательно осмотрел устройство паровика. Думаю, если что, я смогу помочь этому кряжистому дядечке. По-крайней мере лишним точно не буду. Ободрённый этой мыслью я поднялся на палубу.
Какая волшебная картинка. Сейчас утро и у борта стоит тонкая женская фигурка. Восходящее солнце подсвечивает её таким образом, что еле уловимо видны очертания стройных ног. Лёгкий бриз играется её платьем, а ещё она распустила волосы и они образовали золотистый ореол вокруг головы.
От увиденной картинки я неуклюже споткнулся о канат, а когда поднял голову, на меня смотрела удивительно красивая пара глаз. Теперь вблизи, когда я защитил рукой глаза от прямых солнечных лучей, удалось рассмотреть девушку. Лицо Анастасии покрыто еле заметными веснушками, такие бывают только у рыженьких и блондинок. Глаза вчера казались мне серыми, а сейчас пронзительно синие. И в них есть нечто такое, что хочется вглядываться в них бесконечно.
А ещё она почему-то улыбается. Я машинально коснулся щеки, тогда девушка засмеялась, достала из кармана платочек и коснулась моего лба.
— Вы испачкали лицо. Вот.
Она уже несколько минут как вернулась в каюту, я по-прежнему стоял на палубе с улыбкой придурка, прижимая к лицу оставленный мне платочек. Он был вышит красивым вензелем и благоухал смутно знакомым запахом жасмина.
— Семён, Вы разрешите мне Вас так называть? Не хотите составить мне компанию перед завтраком?
Пётр Тимофеевич одет скромно для аристократа. Лёгкие брюки, рубашка и свитер терракотового цвета.
— Вы наверное мой друг гадаете, зачем я Вас нанял, если вы не профессиональный механик? И Вы будете правы. Афанасий работает у меня уже пять лет и вполне справляется со своей работой. Вы же просто стали мне интересны. Знаете, за свою жизнь не часто у меня появлялось подобное ощущение чего-то настолько странного и удивительного. Я знаю о Ваших злоключениях и тем не менее решил пригласить погостить у меня. Не прощу себе, если не разгадаю Ваш секрет. Так что Вам придётся простить мою настойчивость. Нас зовут, предлагаю позавтракать, а потом не откажите в любезности, сыграть партию в шахматы. Вы ведь играете в шахматы?
Я на деревянных ногах иду вслед за владельцем яхты. Он не похож на сотрудника графа Лорис-Меликова. Да и не станет аристократ мараться работой на этих господ. Уж больно у них репутация зловещая. Но меньше всего мне хочется дёргаться как бабочка, приколотая булавкой к бархату. Как же мне надоела неопределенность, может поделиться с ним будущим? Я не знаю, каковы его политические пристрастия. Но он производит впечатление умного патриота. Ну и предо мной до сих пор стоит та чудная картинка Насти на палубе, её пронизанная солнечными лучами фигурка и смеющиеся лицо. А пошло оно всё, пусть вывозит меня госпожа удача. А помирать лучше под прицелом этих дивных глаз.