— Хватит, — сказал я, — временно у меня иссякла фантазия. Рассказывай ты…
— А чего там рассказывать? — Борька встал и прошелся перед экраном. — Проскользнул сквозь кучевое облако, чуть не ослеп от белого блеска, чуть не оглох от грохота капель, падавших на броню…
— Звукоизоляция, забыл, — напомнил ему я.
— Ах да. Значит, вышла из строя звукоизоляция. Тут меня взмыло вверх…
— Так не говорят, — поправил я.
— Не придирайся… Взмыло вверх, прямо под ярко-зеленое небо, и я понял, что спасен. Автомат сработал баллистическую кривую с прогибом к земле. Потом я медленно спланировал на лесную поляну, но случайно напоролся на чахлый фикус с Эмпайр Стойте высотой и рухнул в лесное озеро.
— Выкарабкался?
— Как видишь! Ну, соединяюсь с Шурри. Что-то фиолетовый континент молчит.
Мы повернулись к Шурке. Шурик сидел в своем кресле с безразличным лицом, и глаза у него были туманные, как будто он только что проснулся.
— Что? Не можешь придумать? — спросил у него Борька.
— Нет! — коротко ответил Шурик. — Нет со мной связи! Пропала связь, поняли?
Минуту мы переваривали эту новость.
— Ага! Ну, это уже дело, — довольный, сказал Борька. — Значит, потеряли мы дорогого и незабвенного товарища. А что нам думать?
— Думайте, что напоролся на молнию и погиб. Что корабль мой сплавился, зарядился током и унес мой труп на вечном электрическом стуле в космос.
— Но надеюсь…
— Надеюсь! — сказал с удовольствием Шурик. — В самый нужный момент я подключусь.
— Ну, привет, — сказал Борька. — А пока, поддавшись ложной панике, почтим молчанием память героя.
Мы скорбно помолчали минуту. Меня так и подмывало спросить, что за приключение придумал Шурка. А он сидел в своем кресле, маленький, тщедушный, в Борькином костюмчике, и я подумал, что нам и в самом деле было бы тяжело его потерять.
10
— Итак, одни.
— Одни, — сказал мне Борька и отключился.
Откинувшись к спинке синтетического кресла, я попытался представить себе, что произошло с моим товарищем. Я вспомнил бледное, усталое лицо его, знакомый ершик волос и сердитые голубые глаза, вспомнил тихий голос и внезапно весь облился холодным потом ужаса: я точно снова услышал доносящийся ко мне из белой грозовой тучи последний призыв: «Серж, Серж!»
Хрипловатый голос друга еще звучал у меня в ушах, когда я, нажав белую клавишу, освободил мягко распахнувшийся люк у себя над головой, и в лицо мне хлынул теплый воздух с ароматом южных цветов, которые все, в конечном счете, пахнут табаком, а в уши — скрипучее, звенящее и стонущее пение…
— Бабочки, — подсказал Борис. — Поющие бабочки — одно из чудес Лориали.
— Да, — кивнул головой я, — поющие черные бабочки, но сначала-то я думал, что птицы.
— Птиц на Лориали нету, — сказал вдруг Шурик.
Мы с Борькой переглянулись и замолчали.
Мы думали, что нам послышалось…
— Эй, вы, туземцы! — повторил голос Шурика. — Вы слышите, что я вам сказал?
И тут мы так и подскочили.
— Шурри! — заорали мы оба в радиотелефон. — Шурри, черт, где ты? Почему твой экран не горит? Что произошло, командор?
Экран открывателя планеты вдруг слабо замерцал, подернулся сиреневой поволокой, вспыхнул — и разлился голубым светом по нашим кабинам. На экране, живой и невредимый, стоял третий сопредседатель Великого Совета Лориали.
— Ну прямо невредимый! — обиженно сказал Шурка. — Чуть плечо не поломал. Вам бы так, жалкие люди!
— Рассказывай, что случилось! Где ты?
— А дьявол его знает! — сердито проговорил Шурка. — Во всяком случае, не в приличном месте. Я же вам говорил, что вы мне всучили не континент, а какой-то террариум. Слушайте и содрогайтесь.
Шурка закинул ноги на журнальный столик и начал рассказывать:
— Сел я на Лориаль, пожалуй, одновременно с вами. Прилично приземлился, на твердое место, на сушу, не то что вы. Включил приемник — никто не отвечает. Ну, думаю, ничего, подождем. Пять минут прошло — никакого результата. Ну да, теперь я знаю, что один из вас в это время лежал без сознания, а другой барахтался в болоте.
— Интересно, откуда же ты все это узнал? — ехидно спросил Борька. — По крайней мере я тебе еще ничего не говорил…
— Чудак! — усмехнулся Шурка. — Приемник-то мой работал в продолжение всей этой встряски…
— Какой встряски?
— Да не мешай же ты ему! — с досадой сказал я Борьке.
И Шурик продолжал: